Я пытался увидеть плывущего Дика, но между берегом и катером море было пустынным; лишь вспенивались гребешки волн, которые накатывали на борт катера и прибрежные камни.

Маттос с женщиной зашли в рулевую рубку, и через полминуты я услышал голос комиссара, доносящийся из динамика:

– Августино! Прикажи своим людям сложить оружие, открыть ворота и впустить солдат спецподразделения!

Маттосу пришлось долго ждать ответа. Я думал, что Седой Волк мысленно пошлет куда подальше комиссара и не станет с ним разговаривать, но со стороны базы неожиданно прозвучал голос Августино:

– Здравствуй, дорогой Маттос! Давно не встречался с тобой! Какими судьбами занесло тебя на этот забытый богом клочок суши?

– Я прибыл с инспекторской проверкой.

– Разве вооруженное до зубов спецподразделение уполномочено проводить инспекторские проверки в частной зоне?

– Мне не нравится это перекрикивание через мегафоны, Августино! – сказал комиссар. – Отвори ворота, и мы нормально поговорим с тобой.

– Я согласен, Маттос! – отозвался Августино. – Садись в шлюпку, причаливай к пирсу. И я выйду к тебе.

– Условия здесь ставлю я! – рявкнул Маттос. Комиссар начинал нервничать. – Ты откроешь ворота через пять минут, или же я прикажу открыть огонь!

– Дорогой Маттос! – спокойным голосом ответил Августино. – Для инвалида пять минут – слишком мало. Я не успею даже спуститься с узла связи.

– Ты много болтаешь! Предупреждаю, что время уже пошло. Если ты не откроешь ворота, то через пять минут мои люди начнут штурм базы.

– Комиссар, а ты знаешь, что здесь много беременных женщин? Как, интересно, отреагирует пресса, если узнает о твоем сражении с будущими матерями?

– Я знаю о «мамочках», Августино. Я знаю намного больше, чем ты предполагаешь… Напоминаю: осталось четыре минуты.

Катер отнесло течением в сторону, и ему пришлось разворачивать корму к берегу и возвращаться, чтобы причалить к пирсу. На базе не могли не заметить присутствие на корме Гонсалеса – тот сидел в вызывающей позе и не думал прятаться.

Катер мягко коснулся бортом амортизаторов, и на кнехты полетели швартовочные петли. Солдаты спешивались на пирс через борт катера; гремели тяжелые кованые ботинки, позвякивала амуниция. Спрыгнув с катера, они толпой побежали на берег. Веером, влево и вправо, подразделение рассредоточилось по берегу. В одно мгновение все передвижения прекратились. Солдаты замерли, слившись с буро-желтой окраской прибрежного песка и камней. Черные стволы были направлены в сторону базовых ворот.

Матрос в серой робе помог сойти на пирс даме в шляпе. Шапокляк смотрелась здесь нелепо. Может быть, она была членом правительства Эквадора или представительницей ООН, тем не менее в этой ситуации ей лучше было остаться на материке.

– Осталась одна минута, Августино! – в последний раз предупредил комиссар, вышел из рулевой рубки и спустился на пирс следом за дамой в шляпе.

Осталась минута, мысленно повторил я. Августино ворота не откроет. Этот безумец будет упрямиться до конца, даже если на базе польется кровь рекой. Что я могу сделать? Или умереть под пулями вместе с Анной, или уговорить Маттоса не открывать огонь. Выбора у меня нет.

Мне показалось, что я положил свою жизнь на ладонь и взвесил ее. Все в ней спуталось, все сместилось с привычных мест. Кто теперь для меня Анна? Кто я для нее? Зачем я здесь?

Только инерция и неосмысленное желание остановить всякое движение на этом острове, как и движение времени, толкали меня вниз, к воротам базы. Но я не успел сделать и шагу. За моей спиной лязгнул затвор, и ствол уперся между моих лопаток.

Никаких команд не последовало, и я медленно обернулся. Улыбаясь во весь рот, за мной стоял Влад.

– Знаешь, какую поговорку больше всего любила моя мама? «Избавь меня, господи, от друзей, а с врагами я как-нибудь сам справлюсь», – произнес он. – Здравствуй, дружочек! Не ждал?

– Не ждал, – ответил я, поворачиваясь к Владу лицом, и ствол винтовки прочертил от спины до груди невидимую линию.

– А почему не радуешься? – спросил Влад. По его лицу катился пот, и Влад все время тряс головой, как конь, который сгоняет мух.

Где-то рядом, за кустарником, треснула сухая хворостина, качнулась ветка, и, к своему изумлению, я увидел Марию, которая на большой рогулине пристраивала снайперскую винтовку. Она уловила мой взгляд и приветливо кивнула. Появление этой девушки словно повернуло время вспять. Все это – обстановка и состав – напоминало тот день, когда мы штурмовали виллу Гонсалеса в сельве.

– Вы откуда? – произнес я, пытаясь понять другое: для чего они здесь? По кому намерена стрелять Мария, не сделавшая в своей жизни ни одного промаха.

– От верблюда, – ответил Влад. Он вел себя по-дурацки. Как плохой клоун, который неестественно веселится перед оскорбленной его бездарностью публикой. – Дик с тобой?

Мария с щелчком пристегнула к винтовке магазин и, широко расставив ноги, посмотрела в оптический прицел. Плотно обтягивающие фигуру брюки с бахромой из кожи, короткая замшевая куртка, украшения в стиле инков из глины и дерева на шее и запястьях, черные волосы, туго стянутые на затылке шнурком, и уверенные движения сильных рук. Амазонка, полуженщина-полувоин.

– Твой бродяга где? – повторил вопрос Влад.

– Мой бродяга, – ответил я, глядя Владу в глаза, – добивается сердца и руки Марии.

Влад неестественно громко рассмеялся.

– Ты думаешь, что Мария будет ждать вечно, когда этот засранец выполнит условие пари? – спросил он, сплевывая под ноги и выпячивая живот. – Кто не успел, тот опоздал, понял?

– Почему же опоздал? – с сомнением произнес я и взглянул на катер. Гонсалес уже не восседал на шезлонге. Шезлонг был опрокинут, а из-под него выглядывал край черной штанины. Я снова повернулся к Владу: – Я думаю, что Дик выполнил условие.

– Что он выполнил? Условие? – уточнил Влад и оскалил зубы. Глаза его излучали насмешку. – То есть убил Гонсалеса? А ты уверен, что он убил его?

– Уверен, – ответил я.

– Ты всегда был слишком самоуверенным, а потому проигрываешь в мелочах, которые вырастают в крупные проигрыши, – назидательно сказал Влад. – Гонсалес жив!

Я с удовольствием кивнул на катер:

– Видишь шезлонг на корме?

Влад даже не повернул головы. Он продолжал насмешливо смотреть на меня и чавкать жвачкой.

– Ты такой же лопух, как и он. Вы оба попались на дешевую приманку. Гонсалес не такой идиот и слишком себя ценит, чтобы подставлять свою голову под дурную пулю. Его нет на катере. В шезлонге сидело чучело. Восковой двойник! Понял, боец невидимого фронта?

Я был растоптан своим бывшим другом. Перед глазами поплыл туман, в ушах зазвенело, словно меня медленно опустили под воду. Сейчас я его убью, подумал я и ужаснулся тому, что был готов это сделать.