Дон Хьюм и Роджер Моррис лежали в своих койках на борту «Манхэттена», их сильно тошнило. Эл Албриксон чувствовал себя хорошо, но сильно беспокоился за Хьюма и Морриса, которые слегли от морской болезни. Они уже были двумя самыми легкими парнями в лодке, и он решил, что им придется набрать вес во время путешествия.

Джо Ранц проснулся в великолепном расположении духа. Он поднялся на прогулочную палубу, где активно разворачивалась спортивная деятельность. Легкоатлеты крутились на параллельных перекладинах и прыгали на гимнастических козлах, пытаясь сопоставить свои точные движения с легким покачиванием корабля. Плотные тяжелоатлеты поднимали огромные куски железа над головами, слегка покачиваясь и сотрясаясь под тяжестью груза. Боксеры состязались на временном ринге, пританцовывая, чтобы удержаться на ногах. Фехтовальщики тренировали выпады. Спринтеры легко пробегали по два медленных круга в забег, стараясь не подвернуть лодыжку. В маленьком корабельном бассейне с холодной водой тренеры пристегивали резиновые веревки к пловцам, чтобы удерживать их на месте, пока они плывут, и следили, чтобы ребят не выдернуло на палубу, особенно когда большая волна накатывала на корабль. Пистолетные выстрелы звучали с кормы, где пятиборцы стреляли по пустому океану.

Когда прозвучал сигнал на завтрак, Джо пошел к закрепленному за ними столу и был разочарован, обнаружив, что спортсменам было разрешено заказывать только из специального строгого меню, составленного, как оказалось, чтобы кормить канареек или рулевых. Он съел все, что мог заказать, и пытался заказать добавки, в чем ему отказали. Джо ушел из столовой почти такой же голодный, как и до завтрака. Он решил поговорить на этот счет с Албриксоном.

Тем временем он поспешил осмотреть пароход. Внутри он нашел спортивный зал, полный специальных тренажеров для упражнений, игровую комнату для детей, парикмахерские, маникюрный салон и салон красоты. Джо обнаружил удобную комнату отдыха в экономклассе, в которой даже был установлен экран для просмотра кинолент. Все это казалось Джо роскошью. Но когда он осмелился подняться в первый класс, то увидел абсолютно другой мир.

Там были просторные обшитые экзотическим деревом каюты со встроенными туалетными столиками, обитой плюшем мебелью, персидскими коврами, телефонами у кроватей и личными ванными комнатами с проведенной в каждую горячей и холодной водой. Джо тихо бродил по мягким коврам через лабиринт коридоров, который привел его сначала в коктейльный бар, потом в табачную лавку, потом в кабинет, а потом в библиотеку с дубовыми панелями и тяжелыми балками перекрытий. Он нашел зал для курения с дровяным камином, который растянулся на всю ширину комнаты, с фресками и картинами, так что все помещение скорее походило на ацтекский храм. Джо заглянул в кафе с большим овальным танцполом и стенами, разрисованными венецианскими пейзажами. Он нашел Китайский пальмовый дворик, в котором, однако, были не только пальмы, но и белые лепные потолки в стиле рококо, мраморные колонны, изящные, расписанные вручную настенные фрески и мебель в стиле чиппендейл. Джо забрел в столовую для первого класса с отдельным балконом для оркестра, подсвеченным из углубленных окон для создания иллюзии постоянного дневного света, с большими обеденными столами, каждый из которых задрапирован элегантной скатертью, и медными лампами на них, – все это под сводчатым потолком, разрисованным фресками с мифологическими сценами, такими, например, как Вакханалия. И, наконец, он нашел большую залу, с театральной сценой и экраном для кинофильмов, в которой лежали персидские ковры, стояли строгие диваны и кресла, еще один сводчатый потолок в стиле рококо поддерживали пилястры из грецкого ореха с вырезанными вручную декоративными накладками, свет в нее проникал через широкие окна с вельветовыми занавесками.

На корабле по пути в Берлин

Джо старался не выделяться – по крайней мере, насколько возможно не выделяться парню с ростом метр девяносто. Технически говоря, ему нельзя было здесь находиться. Спортсменам разрешалось посещать лишь помещения экономкласса, за исключением тренировок на прогулочной палубе в дневное время. Первый же класс – это место обитания такого типа людей, каких Джо видел на поле для гольфа в Принстоне или на ухоженных газонах тех шикарных домов, которые он разглядывал с реки Гудзон. Но Джо задержался здесь, очарованный видом того, как шикарно все еще живут некоторые люди.

Когда он вернулся в свою каюту, там его ожидал приятный сюрприз, который позволял ему и самому почувствовать некие привилегии. В Нью-Йорке парней померили для олимпийской формы, и теперь Джо нашел разложенную на его койке синюю двубортную шерстяную спортивную куртку и к ней синие тренировочные штаны. На груди куртки был нашит знак олимпийской команды США, тот же знак был и на миниатюрных бляшках ярких медных пуговиц. Еще здесь лежали пара фланелевых брюк, белая соломенная шляпа-канотье с синей лентой, кипенно-белая рубашка под костюм, белые носки с красно-синей окантовкой, белые кожаные ботинки и галстук в синюю полоску. Там же был и синий свитер с напечатанными на груди буквами «США». И еще была форма для гребли – белые шорты и элегантные белые футболки с олимпийской эмблемой США слева на груди и красными, синими и белыми лентами, пришитыми вокруг горловины и спереди. Для мальчишки, который носил один и тот же потертый свитер на гребные тренировки целый год, это была великолепная коллекция модных сокровищ.

Ткань футболки была гладкая, как шелк, и когда Джо взял футболку в руки, чтобы получше рассмотреть, она заблестела в дневном свете, просачивающемся через иллюминатор его каюты. Он еще никогда не проигрывал гонку, и никогда ему не приходилось отдавать свою футболку команде противника. И он не хотел, чтобы эта футболка была первой. Ее он увезет домой.

В течение нескольких следующих дней Дон Хьюм и Роджер Моррис начали поправляться после морской болезни, и теперь парни всей командой стали гулять по пароходу. Они нашли гребной тренажер на палубе и испробовали его, позируя для газетных фотографов. Эл Албриксон позировал с ними, но, когда фотографы закончили, он быстро согнал мальчишек с тренажера, говоря, как всегда, что единственный правильный способ развивать мышцы для гребли – это грести в настоящей лодке. Когда ребята вылезали из лодки, Роджер Моррис ухмыльнулся и сказал ему через плечо: «Если хотите, чтобы мы гребли в лодке, просто спустите «Клиппер» за борт, и мы всю оставшуюся дорогу будем плыть рядом».

Когда Албриксон не видел, парни бегали кругами по палубе, тренировались в спортивном зале, играли в пинг-понг с другими спортсменами и хорошо сдружились со многими, которые уже были или кто скоро станет олимпийскими чемпионами, среди них Ральф Меткальф, Джесси Оуэнс и Гленн Каннингэм. Джонни Уайт пошел знакомиться с девочками, но вернулся неудовлетворенный перспективами. И, за исключением Дона Хьюма, все гребцы стали набирать вес.

Эл Албриксон поговорил с кем-то на камбузе и с кем-то в Олимпийском комитете и убедил их, что меню, которое подходит тринадцатилетней гимнастке, совсем не подходит двухметровому гребцу, и объяснил всем, что команда скелетов вряд ли выиграет хоть какие-то медали. Строгие ограничения по меню тут же были сняты, и парни в большей или меньшей степени стали жить в столовой экономкласса. Теперь они были вольны заказывать что угодно из меню, столько, сколько захотят, кроме десертов с сахаром или слишком жирных блюд. Так они и делали, съедая по несколько порций главных блюд, точно так же, как и в поезде на Поукипси. Они были первыми спортсменами, кто приходил в столовую, и последними, кто поднимался из-за стола. И никто – возможно, за исключением Луи Замперини, бегуна на длинные дистанции из городка Торранс в Калифорнии, – не ел больше, чем Джо Ранц. Однако Стаб Макмиллин пытался. Одним утром он пробрался в столовую перед приходом остальной команды. Он заказал две порции оладий, смешал их с маслом, запил сиропом и только хотел приступить к еде, как зашел Эл Албриксон. Тренер сел, глянул в тарелку, притянул ее на свою часть стола и сказал: