– Я знаю, ты тут! – предупредил он второй этаж.

Ответом было низкое жужжание шмеля. Насекомое влетело в дверь, покружило над полом, убралось на свободу. Вернулась тишина.

Петька сплюнул попавшие в рот твердые частички. От них чувствовалась знакомая горечь. Словно он уже недавно такое пробовал. Никак Витек еще утром все-таки решил испытать на нем чудодейственное средство, данное Солькой, и подмешал порошок в чай. Петька сжал кулаки. Не друг после этого ему Витек. Пусть больше не приходит из школы к нему домой, он ему дверь не откроет.

Петька только ступил на лестницу, когда на него полетел стул. Движения никакого не было. Он выпал из пустоты и тишины площадки второго этажа. Стул подскакивал и крутился, пересчитывая ножками ступени. Петька прижался к стене, ощутив спиной занозистые бревна. Показалось, что весь дом сейчас против него, он будет рад бросить Петьку под стул, лишь бы его прибило.

Наверху мелькнуло светлое, качнулись слабые перила площадки. Петька рванул наверх. Большим пальцем ноги больно ударился о деревянную планку, взвыл, съезжая на коленях. Чашка выпала из рук, запрыгала рядом по лестнице. На полу она оказалась раньше, звонко цокнула на шляпке гвоздика, покатилась, постукивая на ребрах.

И снова на Петьку что-то посыпалось.

Он задрал голову, невольно открыл рот. Туда ему и прилетело.

Солька! Он рассмотрел ее на верхней площадке, прежде чем часто-часто заморгал. Порошок попал в глаза.

– Дура! – завопил он, отплевываясь.

Деваться ей со второго этажа было некуда, можно было больше не торопиться. Он спокойно потряс головой, провел пальцами по волосам, потер глаза. Выплюнул все, что скрипело на зубах, провел ладонями по лицу. Смахнул с подошв крошки, словно собрался заходить в чистую часть дома. Ему все, все страшно надоело. И чем больше он себя готовил к подъему, тем сильнее это «надоело» злило. Кулаки сжались сами собой. Сейчас он эту Сольку убьет. Раньше приносили в жертву людей, чтобы задобрить богов. Вот и он принесет жертву. И вернется домой.

Одна комната, другая. С позавчерашнего дня тут ничего не изменилось. Такой же разгром. Кирпич больно резал подошвы. Петька устал. Он не понимал, почему это происходит с ним и никак не заканчивается. Он хотел уйти, и чтобы всего этого не было.

Наверное, поэтому, три раза обойдя комнаты, он никого не нашел. Не хотел. Живыми тут были только комары. И может, пауки, но их он не видел.

Прав Санечек. Ему все кажется. С самого начала. И змей, и мавка, и пропавшая одежда… Сон кошмарный, с продолжением.

Петька хлюпнул носом. Нет, пропавшая одежда не показалась. Подошвы горели так, что он не знал, как до дома дойдет. Оставалось только сесть и умереть. Прямо здесь. Прямо сейчас.

На шею сел комар, он шлепнул его, повернулся и обалдел.

Солька сжалась в обвалившемся горниле печки, согнувшись в три погибели. В руке она что-то держала. Что-то темное, сжамканное в единый комок.

– Ешь! – Солька сверкнула на него злыми глазами.

– Я тебя сейчас убью! – Петька зашагал к печке. Не дошел. Отбил пятку, зашипел, запрыгал на одной ноге.

– Ешь!

Выставив руку, Солька стала выбираться из печи, шуршать раскрошенным кирпичом.

Вблизи угощение оказалось комком земли, темным и влажным.

– Ты что даешь? – Петька стукнул ее по руке. Но Солька успела сжать кулак, не давая земле рассыпаться. – Совсем больная?

– Ешь! – Солька высунулась почти целиком, оставив в печи только зад. Глаза сумасшедшие.

Петька дернул ее за плечи и вытащил. Все еще держа руку перед собой, Солька всеми своими костями грохнулась на пол.

– Это поможет! – заорала она. – Это земля с могилы.

Петьку немножко замутило, он потряс головой.

– Ты чем меня осыпала?

Если она ему предлагает есть землю с могилы, то на голову сыпала прах из этой могилы. Или кого она там собралась жечь? Черную кошку?

– Пепел. Я деревяшку из этого дома сожгла и растолкла. Ее надо в воде разводить и пить. В этом доме ведьма жила, здесь все против проклятья действует. Ее дух еще здесь, он поможет. Я поняла, почему там, около реки, не срабатывало. Силы не хватало. А тут – хватит. Все должно произойти здесь. Ты напуган. А когда человек боится, у него душа открыта для изменений. Если не получается подменыша выбить, то его можно внутри тебя отравить. – Она качнула рукой с землей. – Ты что, дурак, не понял, что я тебе помогаю? Ешь. Так надо.

Говорила Солька это со стопроцентной убежденностью. Петька даже слегка оторопел. Никогда не думал, что сумасшествие – оно вот такое, убедительное. Ему всегда казалось, что сумасшедшие немного играют, что все это не взаправду и поэтому сразу определяется. Как плохая игра актеров.

– Кому надо? – оттолкнул он ее руку.

– Тебе!

Тут бы ее и убить, но Петька попятился. Не понимал он девчонок. Всегда держался подальше. Вот и сейчас не стоит изменять принципам. Что говорить и бить, если человек башкой добровольно уплыл за горизонт. Зачем возвращать, ему и так хорошо? Сольке же было хорошо. По физиономии видно было. Живет на какой-то своей небесной волне. У него такого приемника нет.

– Тебе лечиться надо, – пробормотал он и пошел на выход.

Сольку, наверное, давно бы вылечили, жила б она в городе. Но она – в деревне, оторванная от цивилизации, до ближайшего врача пешком через поля и леса сутки идти. Поэтому болезнь углубляется. Жалко. Симпатичная. А так… дурдом по ней скучает.

Шел на цыпочках – ступать на всю ногу было больно. Обернулся уже в дверях. Девчонка с ужасом смотрела на пол. За ним тянулись кровавые следы.

– А где твоя обувь? – Солька медленно подняла голову.

Петька скорчил недовольную гримасу – это уже было за гранью его терпения. Где его обувь, знал даже цепной пес дяди Миши. На болоте у ее большого друга змея.

– Бежим! – Солька промчалась мимо, сильно толкнув в спину. Петька налетел на перила площадки. Они прогнулись под его весом, готовые уронить на лестницу.

– Быстро! – звала Солька уже с первого этажа.

Перебирая руками перила, Петька похромал вниз. Он и сам видел, что после него остаются кровавые отпечатки, которые прямо на глазах всасывались в пол. И это было ненормально. Петька запрыгал через ступеньки, стараясь не наступать на отбитые пятки, протиснулся через узкую щель двери. Обернулся. На полу около лестницы крутилась задетая им чашка. Он не помнил, чтобы касался ее, но она вращалась. Движение резко остановилось, словно невидимая рука легла сверху.

Петька через крапиву поскакал к дороге.

Девчонка согнулась над обочиной, перебирая руками в траве. Дернула. Раздался знакомый характерный щелчок.