Охраняли город и подступы к арсеналу отборные офицерские полки, сдаваться они не собирались. Однако местная буржуазия на всякий случай перебиралась на пароходы, дымившие на рейде: «От греха подальше, целее будешь». Катер «Екатеринославец» беспрерывно курсировал между берегом и Пароходами, увозя состоятельных граждан Бердянска.

Вдовиченко вызвал командира батареи Осипенко и обратился к нему со свойственной комкору вежливостью и доброжелательностью:

— Пётр Лукьянович, я знаю ты по артиллерийскому делу снайпер. Бей аккуратно по улицам и площадям, на них сейчас беляки. Старайся дома не рушить.

Деникинцы стояли здесь насмерть, но георгиевский кавалер тоже был упорный как никогда, прокладывая артиллерией дорогу пехоте. Около 5 часов смогли продержаться деникинцы, строили на улицах даже баррикады, но пушки Осипенко разносили их в щепы. В какой-то миг офицеры кинулись к пристани. Одни стали прыгать на катер, другие устремились на косу, под защиту арсенала.

За бегущими деникинцами следовали, не отставая, повстанцы, и вдруг там, где находились штабеля мин и снарядов, грохнул взрыв такой силы, что казалось, в городе качнулась земля. В воздухе в разные стороны разлетались снаряды. Какой-то снаряд, пущенный кем-то из батарейцев Осипенко вслед убегавшим деникинцам, вероятно, угодил в мину, а от её взрыва сдетонировал весь «Варшавский арсенал». Все сбежавшиеся туда офицеры были растерзаны этим взрывом, и части их тел ещё несколько дней море выбрасывало на берег.

— Жаль, — вздохнул по этому поводу Вдовиченко. — Нам бы этого арсенала хватило до конца войны.

Однако записка начснаба, предоставленная комкору на следующий день, была вполне оптимистичной: «Трофеи: 2 тысячи снарядов, 26 орудий, 3 миллиона патронов, 50 пулемётов, 30 грузовых и 5 легковых автомобилей, 5 броневиков, аэроплан, 50 тысяч пудов зерна, 3 тысячи комплектов английского обмундирования...»

Особенно радовался комкор последней цифре:

— Слава богу, хоть одену своих оборванцев.

Была захвачена радиостанция, и когда её доставили батьке Махно и объяснили, что по ней можно и без проводов говорить, ну хотя бы... с англичанами, Нестор тут же накатал радиограмму: «Правительству Великобритании и её адмиралам. От имени Революционной повстанческой армии Украины благодарим вас за оказанную нашей революции помощь — присылку обмундирования и другого военного имущества. Командарм, батько Махно».

— Вот, передайте в Лондон, — покривив в усмешке губы, приказал Нестор бойцам, привёзшим ему подарок от Вдовиченко.

— Передадим, — сказал один, не сморгнув глазом, а когда батько ушёл, спросил своего товарища: — Ты в этом что-нибудь петришь?

— Откуда? Я это чудище впервые вижу.

— И я тоже. Что ж будем делать?

— А что делать? Скажем, что передали. Что он, проверять что ли будет? Напиши на батькиной радиограмме резолюцию: «Передано в Лондон такого-то». И всё.

— А если узнает?

— Откуда? До Лондона проводов пока нет.

Уже на следующий день после взятия Бердянска контрразведка корпуса приступила к розыску офицеров, прятавшихся в городе. К этому «святому» делу решено было привлечь самую осведомлённую часть населения — мальчишек, бросив клич: «За каждого офицера 100 рублей!» И пошло:

— Дядь, у нас на чердаке один ховается.

— А у нас — в подвале.

Стаскивали с чердака дрожащего, с оторванными погонами и тут же расстреливали, мальчишке вручали деньги:

— Держи, хлопец. Молодец. Шукай ещё.

Из подвала выволакивали сразу двух, стреляли прямо во дворе в присутствии юного доносчика. И тут же деньги:

— Держи, хлопец, двести как по уговору.

Три дня продолжалась охота за офицерами, три дня хлопали выстрелы по дворам. И воспитатели и воспитанники были достойны друг друга, уложились в 10 тысяч рублей, очистили город от золотопогонников.

Но это была «работа» контрразведчиков, а корпус уже на следующий день освободил село Новоспасовку — родину комкора и двинулся на Мариуполь.

14 октября Деникин взял Орёл, и в этот же день, в сущности, под носом у его Ставки, Вдовиченко захватил Мариуполь с богатейшими трофеями. С горой прекрасного угля и с четырьмя пароходами, на двух из которых были мобилизованные крестьяне, сразу же отпущенные на волю. На двух других опять оказалось английское обмундирование и мануфактура.

Получив из Мариуполя английскую мануфактуру, Махно издал в Александровске приказ, напугавший всех учителей и преподавателей: «Срочно представить в Ревком списки учительских детей, указав пол и возраст каждого».

Бедные учителя и преподаватели ломали голову: «Зачем? Для чего?» Кто-то пытался утаить самых маленьких. Но полз слух, что за утайку можно и расстрел схлопотать, поэтому иные со слезами вписывали всех и с трепетом вели детей по указанному адресу. А там неожиданно рыжий махновец, справившись по списку, спрашивал:

— Це ваши дити? Скоко хлопну?

— Двенадцать.

— Адивичне?

— Десять.

— Держить. Це хлопцу на костюм, а це дивчине на платье.

— Сколько?

— Чего сколько?

— Платить надо сколько?

— Вы шо з луны свалились? Це батко велив усих учительских диток наделить манухвактурой бесплатно. Ведомо в вас же грошей нема, коли у училок воны булы?

Оружия теперь стало столько, что махновцы начали ещё и копаться «шо взяты»:

— Ни, мэне вон той карабин «ли метфорд» дайте.

— А мэне вон ту американьску «спрингфильд».

— Возьми вот французскую «лебель», глянь какая прикладистая.

— Ни, лепш «спрингфильд» к ему наши патроны в аккурат.

Проезжая села, махновцы раздавали крестьянам винтовки вместе с листовками Волина, призывавшего всех вооружаться против главных врагов «золотопогонников».

Зерно с захваченных в Мариуполе двух барж Махно распорядился вернуть беднейшим крестьянам, у которых оно было отобрано.

В Ставке Деникина в Таганроге поднималась паника. Слушая доклад генерала Романовского, Антон Иванович хмурился:

— Как, уже взяли Новониколаевку? Помилуйте, это же в 65 верстах от Таганрога.

— Да, ваше превосходительство, — подтверждал начальник штаба.

— Снимайте с фронта корпус Мамонтова.

— Но, ваше превосходительство...

— Снимайте и бросайте на этот внутренний фронт. Слащёв не потянул, Май-Маевский тоже не справился.

— Бандиты пытаются взять Волноваху.

— Усильте гарнизон. Там артсклад армии, если его захватят, фронт будет обезоружен. Ничего не понимаю, почему этот бандит бьёт наши лучшие части?

— Говорят, у него в штабе опытный немецкий генерал, ваше превосходительство.