типическими психологическими экспериментами» (там же, с. 72). Ланге квалифицировал Челпанова и как противника экспериментального направления.

В условиях размежевания и противопоставления объективного и субъективного методов Ланге поддержал идею массовых школьных психологических экспериментов, хотя осуждал нечаевские экспериментальные методики и их теоретическую основу — представление о спонтанном развитии ребенка. Он допускал существование двух рядов факторов, влияющих на развитие ребенка: природного и культурного; биологического и исторического; наследственного и воспитательного.

В то же время Челпанов поднял на съезде важный вопрос об отношении теории и эксперимента, усматривая здесь опасную тенденцию к отрыву психологического эксперимента от теории и стремление выделить экспериментальные исследования в особую дисциплину — экспериментальную психологию. Считая вредным такой разрыв, он указывал, что представление о независимости эксперимента от теории ошибочно, собственно экспериментальной психологии не существует, есть только экспериментальные методы исследования. «Надо покончить, — подчеркивал он, — с противопоставлением психологии экспериментальной психологии теоретической» (там же, с. 65). Отсюда он делал вывод, что нельзя заводить лаборатории там, где нет специалистов-психологов. Имелись в виду, конечно, школьные лаборатории, организованные учителями. Отсутствие теоретической подготовки у учителей сделает их работу бесплодной, приведет к собиранию никому не нужного материала.

Большинство участников съезда высказывались за объективный метод в психологическом исследовании и отвергли предложения Челпанова о прекращении экспериментов в педагогической психологии. Один из участников Первого съезда В. Е. Игнатьев назвал вопрос об эксперименте краеугольным для съезда и сказал, что лишь объективный метод позволяет подойти к исследованию ребенка, поскольку самонаблюдение тут невозможно. А. Н. Бернштейн, возглавивший после смерти А. А. Токарского психологическую лабораторию при психиатрической клинике Московского университета, выражая мнение врачей-клиницистов, отмечал, что единственно возможным в клинике является объективный метод, так как ни к больным, ни к детям самонаблюдение не может быть применено.

Выступления Челпанова в полемике на съездах были восприняты участниками дискуссии как защита традиционной официальной психологической науки. Ц. П. Балталон, возражая Г. И. Челпанову, заявил, что за его словами скрывается не беспокойство о судьбах экспериментальной психологии, а желание связать тесными узами ее с философией, со старинной философской психологией, а с этой главной идеей докладчика согласиться никак нельзя. А. Н. Кремлев выразил убеждение, что «вражда между экспериментальной и теоретической психологией есть только яркое и цветное отражение широкой и общей борьбы между идеализмом и материализмом в науке» (Труды., 1906, с. 43).

Большинство участников съезда поддержали нечаевцев. Несмотря на свои методические ошибки, последние отстаивали экспериментальную психологию, объективные методы. Их преимущество заключалось в том, что они шли навстречу жизни, практике, запросам времени. Поэтому вместе с нечаевцами против интроспекцио-низма и челпановского требования блюсти интересы чистой науки выступили такие психологи-экспериментаторы, как В. М. Бехтерев и А. Ф. Лазурский.

Спор между Челпановым и Нечаевым не закончился и на Втором съезде по педагогической психологии. Публикуя свой доклад в журнале «Вопросы философии и психологии», Челпанов снабдил его обширными примечаниями, касающимися этой полемики (Челпанов, 1909а). Нечаев ответил на его критику школьных экспериментов (Нечаев, 1909) и вызвал новые возражения Челпанова (Челпанов, 1909б). Челпанов в дальнейшем продолжал критику массовых экспериментов в школе, выступая против связи психологии с практикой: «Научная психология должна быть прежде всего теоретической, она должна быть чистой, а не прикладной», ее надо разрабатывать «совершенно независимо от того, присущи ей какие-нибудь практические задачи или нет». В увлечении практическими задачами педагогическая психология, по словам Челпанова, сбилась с правильного пути (Челпанов, 1912, с. 124–125).

На Первом съезде В. М. Бехтерев внес предложение создать специальное научное и вместе с тем учебное заведение — психологический или психоневрологический институт. Упорно продолжая осуществлять свою программу комплексных экспериментальных неврологических и психологических исследований, Бехтерев изложил план создания института широкого профиля, где велась бы научная работа и проходили учебные занятия, который был бы связан с разными областями практики — криминалистской, медицинской, педагогической и др., — и охватил бы своими исследованиями как индивидуальную, так и общественную психологию.

Главная цель психологического института, по словам Бехтерева, должна состоять в том, чтобы «всесторонне изучить и научиться понимать человеческую личность и выяснить более совершенным образом, чем это было до сих пор, способы наилучшего ее развития, совершенствования и, где нужно, врачевания» (Труды., 1906, с. 246). На Втором психологическом съезде речь уже шла о работе организованного В. М. Бехтеревым Психоневрологического института. Экспериментальной психологической лабораторией в этом институте заведовал А. Ф. Лазурский, читавший курс общей и экспериментальной психологии. Открытый в 1907 г. институт был первым в нашей стране высшим психологическим научно-исследовательским и учебным заведением.

А. П. Нечаев, докладывая на съезде о состоянии педагогической психологии, сообщил, что за три года, истекшие со времени Первого съезда, была создана Педагогическая академия, ставшая базой для работы по педагогической психологии.

Таким образом, происходило организационное укрепление экспериментальной психологии. В 1912 г. при историко-филологическом факультете Московского университета был открыт Психологический институт, который возглавил Г. И. Челпанов, оборудовав его для начавшихся там экспериментальных исследований. Так завершилась полемика о развитии экспериментальной психологии в России.

Литература

Грот Н. Я. Основания экспериментальной психологии. М., 1896.

Лазурский А. Ф. Естественный эксперимент и его школьное применение. Пг., 1918.

Нечаев А. П. К вопросу о съезде по педагогической психологии и комментариях Г. И. Челпанова // Вопросы философии и психологии. 1909. Кн. 5 (100). С. 805–810.

Отчет о докторском диспуте Н. Н. Ланге // Вопросы философии и психологии. 1894. Кн. 4 (24). С. 564–616.

Токарский А. А. О методах психологического исследования // Записки психологической лаборатории Психиатрической клиники Императорского Московского университета. М., 1896. Вып. 1. С. 7–19.

Труды Второго Всероссийского съезда по педагогической психологии в Санкт-Петербурге в 1909 г. (1–5 июня): Отчет, составленный секретарем съезда М. И. Коноровым. СПб., 1910.

Труды Первого Всероссийского съезда по педагогической психологии в Санкт-Петербурге в 1906 г. (31 мая—4 июня): Отчет, составленный секретарем съезда М. И. Коноровым. СПб., 1906.

Челпанов Г. И. Указатель новейшей литературы по вопросу о материализме // Университетские известия. 1896. № 9. С. 133–172.

Челпанов Г. И. Задачи современной психологии // Вопросы философии и психологии. 1909а. Кн. 4 (99). С. 285–308.

Челпанов Г. И. Нужны ли психологические лаборатории для самостоятельных исследований при средних учебных заведениях (ответ А. П. Нечаеву) // Вопросы философии и психологии. 1909б. Кн. 5 (100). С. 811–814.

Челпанов Г. И. Об экспериментальном исследовании высших умственных процессов // Вопросы философии и психологии. 1909 в. Кн. 1 (96). С. 1–30.

Челпанов Г. И. По поводу статей Н. Н. Ланге // Вопросы философии и психологии. 1909 г. Кн. 3 (98). С. 92–98.

Челпанов Г. И. Психология и школа: Сборник статей. М., 1912.

На рубеже двух веков (к 100-летию журнала «Вопросы философии и психологии»)[18]

Сто лет назад, в октябре 1889 г., вышла первая книга журнала «Вопросы философии и психологии» (ВФиП), выпущенного Психологическим обществом, созданным в 1885 г. при Московском университете. Психологическое общество объединило ученых, которые по окончании университетского курса историко-филологического факультета были оставлены при кафедре философии для подготовки к научной работе и специализировались в