к истерикам, крикам, оскорблениям, даже если бы он решил ее сейчас убить или живьём изрезать ее же скальпелем она бы не сопротивлялась, потому что была противна сама себе до полного отвращения. Люди вызывавшие у нее такие эмоции всегда были достойны только унижения или смерти.

Но ее долгожданный Эдвард не кричал и не проявлял агрессии, а мило улыбался глядя ей в глаза. Вот только не было в его взгляде улыбки, он был абсолютно пустой. Такой болезненной и холодной пустоты она не ощущала на себе никогда, но было там и что-то ещё. Что-то, чего она никак не могла понять или прочувствовать.

— Убирайся отсюда, — сказал он все с той же улыбкой на лице, но голосом холодным, как жидкий азот. От услышанного Лин задрожала от необъяснимого страха. Она наконец поняла, что никак не могла распознать во взгляде Эдварда — презрение. Она никогда не думала, что для неё это будет страшнее всего на свете. Страшнее бедности, боли и даже смерти, но сейчас… Сейчас все ее естество сжималось до размера молекулы. Она больше не ощущала силы и власти в ее логове и не чувствовала себя здесь королевой. Она не чувствовала себя личностью или человеком, она ощущала себя просто никем.

Тем временем ее новый любовник, которого ещё несколько минут назад она боготворила заходясь в судорогах пика ее наслаждения позорно и молча бежал наскоро одевая одежду. Он даже не пытался ему возразить или воспротивиться. Он так же как и она в глазах Эдварда был просто никем.

Лин закуталась в простыню, испытывая принизывающий холод по всему телу. И это при том, что в помещении было почти тридцать градусов. Она пыталась закрыть все, что ему так нравилось от его тяжёлого, теперь уже чужого взгляда, но спрятаться было негде. Она просто боялась… боялась… Но боялась не того, что он сделает, с этим она уже смирилась, боялась того, что он скажет, но он почему-то молчал… Просто молчал и безразлично смотрел в ее глаза. Он больше не испытывал к ней ничего: ни желания, ни притяжения, ее больше не существовало в нем и от этого ей было очень больно. Но ещё больнее было осознавать, что во всем виновата только она. Слезы медленно наворачивались на ее глазах…

Эдвард не отрывая взгляда медленно подошёл ближе, сел рядом на кровать и нежным касанием смахнул слезинки катящиеся по ее щеке. Он посмотрел не нее последний раз, так же холодно и безразлично, как и все это время и потянулся в карман. Он достал оттуда две маленьких бархатных шкатулочки и попросил ее правую руку. Она безропотно достала ее из под простыни не смея сопротивляться его воле и непонимающе смотря, как из шкатулочки Эдвард достал небольшое золотое колечко исписанное интересными светящими иероглифами и одел на ее безымянный палец. Мир в этот момент рушился ломая ее своими осколками как карточный домик. Она понимала, что недостойна прощения, но внутри болезненно вспыхнула надежда. А между тем Эдвард достал второе такое же, но немного большего размера, поднес к своей руке и… сжал его в своей ладони медленно перебирая пальцами. Открыв ее вновь она увидела кровь сочащуюся из его руки и смятое кольцо, что уже не сияло…

Он бросил его на кровать и молча пошел в сторону выхода. И лишь дойдя до двери замер в нерешительности.

— Знаешь, кое в чем ты была однозначно права, — говорил он ровно и холодно и даже не думал поворачиваться будто говорил не с ней, а сам с собой. — Не стоило рисковать ради тебя своей жизнью, нужно было оставить тебя там, одну, как ты этого и хотела. Но даже заранее зная к чему приведет мое доверие я бы все равно поступил так же. Прости, что меня не было слишком долго… Лин…

Глава 34

Настроение было поганенькое… очень… Не то чтобы я рассчитывал на вечный союз в печали и в радости, но все же привычка это отвратительно. Вроде и чувств нет, да и на подсознательном уровне я предполагал, что рано или поздно этим все и закончится, но все равно на душе кошки скребут то ли от обиды, то ли от факта предательства, то ли ещё черт знает от чего…

Попав в подобную ситуацию впервые вариантов действий было нескончаемое количество от физического насилия над окружающими до банального отпущения всех грехов… посмертно… Но взгляд Лин, слезы и ее страх, для нее это уже больше, чем просто смерть. Думаю она все осознала. Особенно после представления с кольцами. Я бы сам себе премию выписал за сообразительность в этот момент. Но как же хотелось ей все высказать… хотелось раздавить и уничтожить за предательство, чудом сдержался.

Конечно, делать предложение я и не собирался. Все это представление не более чем бутафория рассчитанная на определенный момент. Может и толку от этого не будет. В ее голове творится малообъяснимые мной процессы, но слова, фразы, действия… Она это запомнит, я уверен. К тому же она женщина, а в них на генетическом уровне заложены семейные ценности потеря которых, даже мнимая, должна ранить. Она, конечно, поймет истинное предназначение моего подарка, это ведь по факту два портативных модуля прямой связи, но это будет потом… А пока… Сука! Даже идти некуда… Да и не хочется никуда. Придется домой.

Два выходных дня провалялся в анабиозе на мягкой кровати. В голову вкачивал последние массивы данных, а по телу блуждали заряженные частицы на грани возможных болевых ощущений. Похоже я просто пытался сжечь себя изнутри, но максимальный предел передачи энергии был хоть и весьма болезненным, но не смертельным. Пару раз звонил Рэй, предлагал где-нибудь посидеть расслабиться, поговорить, отмахнулся, сказав, что желания у меня сегодня нет. Было всего одно и очень странное — вернуться назад в казарму.

— Добро пожаловать в последний день вашего обучения, — лейтенант, как истинный командир,