Проходя мимо мужчин, чинивших крышу, Киран кивнул им. Они поздоровались с ним, а после вернулись к своему разговору. Судя по тому, что они говорили, жена одного из них была беременна, и теперь мужчины собирались соорудить колыбель. Каково же будет расти на морозе и играть со снегом и льдом вместо того, чтобы бегать по зеленым лугам и купаться в теплых озерах?

Мысли Кирана оборвались, когда он подошел к хижине, которую они делили с Зейлан, хотя хижиной их жилье можно было назвать лишь с большой натяжкой. Укрытие состояло из четырех наспех склеенных стен и более-менее герметичной крыши. Зато здесь была дверь, скромные места для сна и даже небольшой камин. Иногда дым заполнял все пространство хижины, и приходилось распахивать дверь настежь, но с этим досадным обстоятельством можно было смириться.

Стряхнув с плеч оставшийся на пальто снег, Киран вошел внутрь. В хижине пахло дымом и горящими углями. Этот запах уже настолько въелся в здешние стены, что даже одежда и волосы Кирана тоже часто источали тот же аромат.

Зейлан сидела в кресле перед камином. Она расположилась так близко к пламени, что, невзирая на холод в пещере, сняла теплое пальто, оставшись в одной тонкой рубашке. Девушка задумчиво смотрела в огонь, как часто бывало в последние несколько дней. Она ничего не говорила, но Киран чувствовал, как терзало Зейлан осознание того, что она вовсе не Хранительница, а прирожденная Темная.

Киран стянул с головы капюшон и размотал шарф.

– Я вернулся.

В ответ Зейлан пробурчала что-то невнятное.

Киран поставил сумку, снял пальто и перчатки. Надел вместо сапог туфли, сшитые из кусочков меха. Они пропускали воду, но были теплыми, поэтому Киран никогда не ходил в этой обуви на улице, но в хижине она дарила его ногам уют. Затем, взяв одну из шкур, что висели на двери, фейри закутался в нее. Сотворенное с помощью магии устойчивое тепло Нихалоса изнежило его тело, и здешний холод требовал теплой одежды.

– Я был на рынке, – нарушил он тишину, начиная раскладывать принесенные припасы. Он достал фрукты и несколько банок маринованных овощей. Несмотря на то что примерно в это время года в остальной части страны поля уже густо колосились, в Эвадире ощущалась нехватка пищи. Правда, в порт ежедневно приходили несколько десятков торговых судов, но они привозили специи, ткани и другие богатства, а не продукты питания для простых людей. – Я купил твои любимые ягоды. И еще это.

Киран снова полез в сумку и вытащил бутылку вина. Она стоила целое состояние. Пьяными они от него не станут, но Киран скучал по этому сладкому вкусу на своем языке.

Зейлан отреагировала на бутылку, вновь буркнув что-то невнятное.

Киран молча разложил припасы. За все это время Зейлан не произнесла ни слова. Впрочем, в этом не было ничего нового. Киран уже давно заметил, что она ушла в себя с тех пор, как приехала сюда. Девушка то и дело сводила брови и, казалось, пребывала в вечных раздумьях. Не желая ее торопить, принц ничего не говорил, но с каждым днем, каждым часом и каждой минутой, которые Зейлан проводила в молчании, беспокойство Кирана в том, что она может навсегда потеряться в своих мрачных, темных мыслях, все росло. А этого он не хотел. Киран хотел быть рядом с Зейлан, по крайней мере тогда они могли бы разделить ее скорбь на двоих.

Когда все оказалось на своих местах, Киран взял бутылку вина, две кружки и яблоки и сел рядом с Зейлан у камина. Немного помедлив, девушка схватила яблоко и с хрустом вгрызлась в его мякоть. Она избегала разговаривать с Кираном, как и тогда, когда они только познакомились, и он не понимал почему.

Киран склонил голову:

– Что тебя заботит?

Бросив взгляд в его сторону, Зейлан только коротко пожала плечами, а потом снова повернулась к согревающему пламени, в свете которого ее кожа светилась красивым бронзовым светом.

– Скажи мне, – попросил он. – С тех пор как мы оказались тут, ты почти не разговариваешь. Ты редко выходишь из хижины. А когда не спишь, сидишь у камина и все время думаешь. Это из-за того, что сказали Хилариус и Эстрид?

Зейлан поджала губы. Молчание девушки послужило Кирану достаточным ответом.

Глубоко вздохнув, Киран повернулся к ней:

– Ты решила служить на Стене, чтобы защищать людей от эльв и фейри. Тебе удалось попасть в число новобранцев, а обладая навыками Темной, ты можешь добиться большего. Неужели то, что ты не такая, как другие Хранители, настолько ужасно?

Зейлан замерла и, перестав жевать, уставилась на яблоко, которое беспокойно вертела в руке. Она хранила молчание, и Киран уже решил, что Зейлан так ничего и не скажет, когда девушка наконец заговорила:

– Дело не только в этом. Да, я хочу защищать людей, но еще я хотела быть частью сообщества. Частью семьи. Понимаешь?

– Да, конечно. – И даже лучше, чем ей казалось. Кирану и самому не хватало людей, которые давали бы ему чувство принадлежности. Это ощущение, к сожалению, было чуждо ему большую часть жизни. Но здесь и сейчас, рядом с Зейлан, вместе с Фрейей, Ларкином и остальными, он чувствовал себя частью чего-то большего, хотя больше не существовало места, которое Киран мог бы назвать своим домом.

– Когда моих родителей убили, я осталась совершенно одна, – сказала Зейлан. – Но потом я пришла к Стене, и да, некоторые Хранители отнеслись ко мне просто ужасно, но еще были Ли, Этен и другие. Внезапно рядом со мной появились люди, которым было не наплевать, умру ли я в одиночестве в каком-нибудь переулке.

– Этим людям и впредь будет не все равно, – перебил Киран.

– Но теперь я снова осталась ни с чем, – продолжила Зейлан так, словно Киран ничего и не говорил. – Кори, конечно, будет терпеть меня у Стены, но это ведь не то же самое. Я – не Хранительница и не хочу быть Темной. Так где же мое место в этом мире?

Рядом со мной, – пронеслось в голове у Кирана, но он ничего не сказал, а только взял Зейлан за руку. Фейри крепко сжал пальцы девушки в своих, и она не одернула руку, подарила им обоим этот момент близости.

– Ты можешь остаться здесь, – предложил Киран. – Не с Темными, я имею в виду, а в Эвадире. А можешь отправиться в более теплое место, например в Вайдар, или поехать в Зеакис, к Элрою. Там, должно быть, хорошо.

Я поехал бы с тобой.

– И к чему это приведет? Денег у меня нет. Да я даже не знаю, как вести обычную жизнь. Последние несколько лет я провела, грезя о Стене и мечтая стать Хранительницей. Я готовилась к этому, боролась за это, и вот теперь все это ушло, а я снова одна.

Киран прочистил горло:

– Ну, ты ведь не совсем одна. У тебя… есть я.

Зейлан подняла взгляд и посмотрела на него. Пламя танцевало в ее темных глазах, черты были тверды и неподвижны, словно перед боем, но во взгляде девушки Киран увидел ту самую уязвимость, которую она всегда пыталась скрыть. Но теперь Зейлан не отвернулась, позволяя ему увидеть то, что не позволялось видеть никому другому.