Полная тьма сменилась серыми промозглыми сумерками, но они все еще продолжали мчаться куда-то под грохот состава.

— А что было бы, если бы здесь не оказалось железнодорожной колеи? — спросил Сурков, и Лосев долго молча смотрел на него, Словно увидел впервые. В конце концов, так и не ответив на его вопрос, Лосев сказал:

— Сбрось пар. Котел может взорваться. Полоса тумана скрывала от них окружающий пейзаж. Лосев высунулся из будки, пытаясь хоть что-то разобрать в окружающей местности, но, кроме небольшого куска полотна, ничего не было видно. Даже соседнего вагона.

— Так куда мы попали? — вновь спросил Сурков.

— Хотел бы я это знать…

Зона недавнего боя на обзорном экране Павловского напоминала кладбище. Искореженные обломки роботов, взорванные укрепления из пластибетона, похожие на огромные фантастические растения, обуглившаяся и оплавленная земля… И щупальце Гифрона, которое все еще продолжало светиться. Правда, оно оставалось неподвижным уже второй час, и его свечение постепенно слабело, свидетельствуя о том, что энергетические процессы внутри его идут на убыль. Все это давало надежду на успех операции — пока небольшую, поскольку Гифрон в любую минуту мог ответить на их атаку там, где они этого совсем не ждали.

И когда вновь, второй раз за время этого недолгого боя, заныл зуммер экстренного вызова. Павловский поежился, с ненавистью глядя на аппарат связи. Всего пять человек из состава высшего генералитета Федерации имели доступ к его личному каналу связи, и любой вызов означал некое чрезвычайное событие.

Наконец решив, что дальше прятаться от плохих новостей бессмысленно, Павловский нажал кнопку включения.

На экране возник моложавый адмирал Кремер, руководивший космическим флотом. Секунду он разглядывал Павловского, словно не знал, с чего начинать.

— Из глубины территории противника в нашу сторону движется неопознанный объект. Что с ним делать, господин командующий? Уничтожить?

— Что значит «неопознанный объект»? Вы что, со мной в космические тарелочки играете?

Кремер поежился, и на его лице явно проступило смущение.

— Мы не можем определить, что это такое…

— Так покажите!

И тогда на экране Павловского из небытия возник древний паровоз, из последних сил толкавший перед собой два вагона и пулеметную платформу.

Зуров, Лосев и Сурков находились в просторной палате военного госпиталя. Женщин содержали отдельно, и они не видели их с момента последнего прорыва, когда поезд был остановлен отрядом военной полиции в районе разрушенной оборонительной линии.

С ними даже разговаривать не стали. Сержант, руководивший этой «операцией», потребовал сдать оружие, снаряжение и все материалы. Они безропотно подчинились, совершенно оглушенные тем, что в конце концов вопреки всему им удалось добраться домой, на родную Землю.

Затем они оказались в этой палате, с зарешеченными окнами и с двумя вооруженными бластерами десантниками у входа.

Они не всегда стояли снаружи, эти десантники. В момент, когда в палату входил кто-то из докторов, облаченный в защитный пластиковый костюм, они входили вместе с ним и застывали у двери, как изваяния.

Затем следовали бесчисленные анализы, компьютерные тесты с идиотскими вопросами и непереносимо долгие часы ожидания.

На все вопросы — короткие, ничего не значащие ответы.

— Вы находитесь в карантине. Разговаривать запрещено.

Первым после очередного посещения врача не выдержал Зуров.

— Они что тут, чумы боятся?

— Они не знают, кто мы.

— Как это понимать? Что значит: «они не знают, кто мы»?

— У меня и у Ксении в крови высокое содержание меди и метаболитов. Результат воздействия «голубого грома». Иными словами, по результатам медицинских тестов нас вполне можно отнести, если и не к зомбитам, то к посредникам. Вы долгое время находились в зоне, в нашем обществе. Наверняка попали под наше влияние или, того хуже, представляете собой некий неизвестный вид зомбитов с замаскированным под людей метаболизмом и с нормальной кровью.

— Ты что, издеваешься надо мной?

— Нет, мой друг. Все оказалось гораздо хуже, чем я предполагал. Мы попали в зону военных действий, и с нами, по законам военного времени, поступают еще мягко. Радуйся, что они не приступили к допросам и ограничиваются пока только тестами. Они вполне могут применить психосканирование.

— Ты вроде бы говорил, что сведения, содержащиеся в твоем отчете, чрезвычайно важны, и что здесь их ждут не дождутся, так что же, они не могут из твоего отчета понять, кто мы такие?

— Отчет должен пройти не одну бюрократическую инстанцию, прежде чем он попадет в руки специалистов, затем его должны расшифровать, довести до сведения вышестоящего начальства… На все это уйдет время… Уйма времени. И его может нам не хватить, если они применят сканирование. К тому же отчет далеко не полный. Главная, наиболее важная его часть, осталась у меня. Они так и не смогли ее обнаружить, несмотря на всю свою аппаратуру.

— Вы имеете в виду психозондирование, разрушающее мозг? — уточнил Сурков.

— Вот именно!

— Но ведь оно запрещено!

— Только не в военное время и не здесь.

— Ну и что ты предлагаешь?

— Я попробую воспользоваться тем, что они действительно не знают, кто мы такие. Они даже военнопленными нас считать не имеют права. Я постараюсь добиться разрешения на один звонок. Любой заключенный обладает подобным правом.

— Что тебе даст этот звонок?

— Очень многое или ничего. Завтра мы это выясним.

Во время утреннего визита доктора, закованного в свои пластиковые доспехи, Лосев потребовал предоставить ему инфор. А в ответ на стандартное: «Не положено», произнес заранее продуманную фразу:

— Послушайте, доктор. Если мы начнем саботировать все ваши тесты, вы еще долго не получите верных результатов. Вы и сейчас не знаете, к какой категории нас отнести. Но вспомните хотя бы о юридических правилах. Любой арестованный имеет право на звонок. Да и чем это вам может повредить? Я ведь не собираюсь вести тайных переговоров. Вы можете слушать каждое сказанное слово.

В конце концов, десантники проводили его в переговорную, и с замиранием сердца Лосев набрал на клавиатуре номер, а затем известное лишь ему одному слово пароля. К огорчению наблюдавших за ним врачей вместо пароля на экране появился лишь ряд безликих звездочек, и сразу же вслед за этим, неожиданно для Лосева, лицо незнакомого ему оператора.

— Мне нужен Павловский! — процедил он сквозь зубы, уже понимая, что его попытка потерпела неудачу.

— Вы что, с луны свалились? Павловский здесь больше не работает. А пароль, которым вы воспользовались, давно аннулирован. Кто вы такой?