– Теперь он начальник уголовного розыска Кейптауна, – сказала Триша. – И просит вас позвонить ему как можно быстрей. Говорит, очень срочно, на самом деле он сказал: «вопрос жизни и смерти».

– Жизни и смерти, – Шаса улыбнулся. – Вероятно, хочет занять денег. Соедините меня с ним, пожалуйста, Триша.

Он прошел к своему столу, сел, придвинул к себе телефон и знаком пригласил Тару сесть на диван, но она покачала головой.

– Я обедаю с Салли и Дженни, – и она с облегчением направилась к двери. Но Шаса на нее не смотрел – он смотрел в окно за вершины дубов, на склоны Сигнального холма, и даже не взглянул на жену, когда та вышла из кабинета и неслышно притворила дверь.

Звонок Луиса Нела перенес Шасу почти на двадцать лет назад. «Неужели столько лет прошло? – удивился он. – Да, действительно. Боже мой, как быстро пролетели годы».

Тогда Шаса, молодой командир эскадрильи, был по увечью отправлен домой из Абиссинии, где потерял глаз в боях с армией герцога Акосты за Аддис-Абебу. Выйдя в отставку, уверенный, что жизнь его кончена и что он калека и обуза для семьи, Шаса удалился в изгнание и предался пьянству, позволив себе погрузиться в безнадежное уныние. Блэйн Малкомс отыскал его и презрительно, обидно высмеял, а потом предложил работу: выследить и уничтожить «Ossewa Brandwag» – «Часового колонны фургонов», тайное общество воинствующих националистов-африкандеров, которое яростно противилось усилиям фельдмаршала Яна Кристиана Сматса поддержать в войне Британию.

Шаса, работая с Луисом Нелом, устанавливал личности руководителей пронацистского заговора и готовил ордера на их арест и интернирование. Его деятельность по расследованию «Ossewa Brandwag» привела к контактам с загадочным осведомителем – женщиной, которая связывалась с ним только по телефону и всячески старалась скрыть свою личность. Шаса и до сегодняшнего дня не знает, кто это был, вообще не знает, жива ли она.

Осведомитель сообщил, что «OB» крадет правительственное оружие и боеприпасы на фабрике в Претории, и это помогло нанести подпольной организации тяжелый удар. Тот же осведомитель сообщил Шасе о заговоре Белого Меча. Это был смелый план – убить фельдмаршала Сматса и в условиях наступившего затем смятения захватить контроль над вооруженными силами, провозгласить Южную Африку республикой и перейти на сторону Адольфа Гитлера и держав оси.

Шаса смог помешать этому плану в самую последнюю минуту, но лишь ценой отчаянных усилий, а еще ценой жизни родного деда. Сэр Гаррик Кортни был убит по ошибке, потому что внешне очень походил на своего старого друга фельдмаршала Сматса.

Шаса много лет не вспоминал о тех опасных днях, но теперь живо вспомнил все подробности. Ожидая, пока зазвонит телефон на его столе, он снова переживал безумный подъем на крутой склон Столовой горы, когда он пытался догнать деда и фельдмаршала, прежде чем они достигнут вершины, где их ждал убийца. Он вспомнил ужасное ощущение беспомощности, когда грянул выстрел и эхом отразился от скал и Шаса понял, что опоздал; вспомнил свой ужас, когда увидел деда, лежащего на земле со страшной раной, разорвавшей грудь, и фельдмаршала, в молчаливом горе склонившегося на убитым.

Пользуясь тем, что хорошо знал гору, Шаса погнался за убийцей, чтобы отрезать ему путь к отступлению. Они боролись грудь к груди, боролись не на жизнь, а на смерть. Белый Меч использовал свое превосходство в физической силе, вырвался и убежал, но Шаса попал ему в грудь из своей шести с половиной миллиметровой «беретты». Белый Меч исчез, и заговор против правительства Сматса развалился, но убийца так и не был найден, и Шаса снова испытал боль оттого, что деда убили. Он любил старика и в его честь назвал своего второго сына.

Наконец телефон зазвонил, и Шаса схватил трубку.

– Луис? – спросил он.

– Шаса! – Шаса сразу узнал голос. – Сколько лет, сколько зим!

– Приятно снова с вами говорить.

– Да, но я хотел бы, чтобы новости были получше. Простите.

– В чем дело?

Шаса сразу насторожился.

– Не по телефону. Можете срочно приехать на Каледон-сквер?

– Буду через десять минут, – ответил Шаса и положил трубку.

До главного управления уголовного розыска от парламента было недалеко, и Шаса шел быстро. Он уже напрочь забыл об эпизоде с Тарой и сундуком, пытаясь догадаться, что за дурные новости ждут его у Луиса Нела.

Сержант в приемной был предупрежден и сразу узнал Шасу.

– Полковник ждет вас, господин министр. Я пошлю кого-нибудь проводить вас к его кабинету, – и он подозвал одного из констеблей в форме.

Луис Нел без пиджака прошел к двери навстречу Шасе, пожал ему руку и провел к одному из кресел.

– Выпить хотите?

– Для меня слишком рано, – покачал головой Шаса, но принял предложенную Луисом сигарету.

Как и раньше, полицейский был худ, но потерял много волос, а оставшиеся стали белыми, как снег. Под глазами у Нела темнели мешки, а рот после приветственной улыбки вытянулся в тонкую нервную полоску. Он походил на человека, которому приходится много тревожиться и который слишком много работает и плохо спит по ночам. Должно быть, он уже достиг пенсионного возраста, подумал Шаса.

– Как семья, ваша жена?

Он виделся с ней раз или два и не мог сейчас вспомнить ни имени, ни как она выглядела.

– Мы развелись пять лет назад.

– Простите, – сказал Шаса, а Луис пожал плечами.

– Плохо было тогда. – Он наклонился вперед. – Ваша семья – у вас три мальчика и девочка. Верно?

– Ага! Вы провели полицейское расследование, – улыбнулся Шаса, но Луис не ответил на улыбку. С серьезным лицом он продолжил:

– Ваш старший сын – его зовут Шон. Это верно?

Шаса кивнул. Он тоже перестал улыбаться, и неожиданно его охватили дурные предчувствия.

– Хотите поговорить со мной о Шоне? – тихо спросил он.