Стратег уверенно зашагал по туннелю – очевидно, он уже бывал здесь прежде и запомнил дорогу. Гончая двинулась следом. Одноглазый пристроился сзади. Однако не похоже, что он ее конвоировал. Когда Гончая специально притормозила, он отступил в сторону, чтобы не столкнуться с ней, и пошел рядом. Гончая внимательнее присмотрелась к своему новому спутнику, но так и не смогла определить род его занятий.

Военный? Вполне возможно. Но его не назовешь «лучшим бойцом Красной Линии». За какие же способности Стратег выбрал его себе в «оруженосцы»? Спрашивать об этом самого Стратега было бесполезно – все равно не скажет. Гончая решила начать с Левши.

– Давно здесь?

Чем непонятней вопрос, тем проще бывает завязать разговор. Но с одноглазым это правило не сработало. Он даже рта не раскрыл.

– А чем занимаешься? – задала новый вопрос Гончая, результат остался тем же.

Шагающий впереди Стратег усмехнулся себе под нос.

– Левша у нас неразговорчив, но ты продолжай. Может, чего и добьешься.

Судя по интонации, он был уверен в обратном. Но Гончая не привыкла так легко сдаваться.

– Семья-то хоть есть или тебе хозяйство вместе с глазом оторвало? – Она сделала обманное движение, имитируя попытку ухватить одноглазого за мужские причиндалы.

Надо было хватать по-настоящему, Левша и глазом не повел. Любой на его месте оскорбился бы. Стратег даже прыснул от смеха, а одноглазый вообще никак не прореагировал.

Гончая это оценила. Следовало признать, что такие люди ей еще не попадались. Но ведь не за выдержку выбрал Стратег одноглазого себе в команду. Да и надолго ли хватит ему выдержки, если, например, загнать под ноготь раскаленное шило?

Пока Гончая строила предположения относительно нового спутника, впереди показалось заграждение, состоящее из рогатин, между которыми протянулось несколько рядов колючей проволоки. Эту внутреннюю границу охраняли трое вооруженных часовых, но Стратег показал им какой-то металлический жетон и вместе с остальными был беспрепятственно пропущен дальше.

За ограждением начинался обитаемый туннель. Здесь ходили люди – Гончая разглядела на размокшей земле между шпал несколько смазанных отпечатков подошв, а вдали слышались человеческие голоса. И хотя электрические лампочки со стен исчезли, в этой части туннеля стало заметно светлее. Свет шел с той же стороны, откуда доносились голоса. Очевидно, там и располагалась станция.

Вскоре Стратег подвел своих спутников к опутанным колючей проволокой воротам, за которыми уже можно было разглядеть станционную платформу и свисающие с потолка кумачовые стяги. Как же без них?

У ворот располагался еще один пограничный пост, состоящий на этот раз из пятерки часовых, но жетон Стратега вновь сделал свое дело, и всех трех нежданных гостей тут же пропустили внутрь. Когда Гончая проходила через ворота, самый молодой из пограничников изумленно уставился на ее закованные руки, но после того, как она озорно подмигнула ему, сейчас же отвернулся.

– Мне бы чем-нибудь руки прикрыть, чтобы не смущать людей, – сказала Гончая Стратегу, когда они поднялись на платформу.

– Здесь люди привычные, – ответил он, но потом все же достал из глубокого кармана своих армейских брюк белую прямоугольную тряпицу, похожую на чистую портянку или полотенце, и протянул Гончей.

Глаза ее не подвели. Это оказалось самое настоящее вафельное полотенце! Очевидно чистюля Стратег, наслушавшись слухов о грязи и запустении на Красной Линии и неряшливости ее жителей, запасся средствами гигиены.

Гончая тут же вытерла этим полотенцем потное лицо. Не для того, чтобы досадить Стратегу, хотя это тоже оказалось приятно, а чтобы незаметно достать изо рта ключ от наручников. Прикрыв расправленным полотенцем скованные руки, она расстегнула замки наручников и зафиксировала браслеты в более свободном положении, после чего незаметно опустила ключ в карман брюк.

Можно было и вовсе избавиться от наручников, но что делать дальше? Вырубить Левшу и Стратега, забрать у последнего жетон, служащий универсальным пропуском, и бежать? Попробовать, конечно, можно – однажды ей это удалось, причем без всякого пропуска. Но тогда она просто бежала от смерти, а сейчас нужно спасти Майку. Где девочка – неизвестно, но Стратег обещал отвести к ней. Значит, с побегом придется повременить.

Приняв решение, Гончая сосредоточилась на станции и ее жителях. Людей на платформе было довольно много, но едва завидев приближающихся незнакомцев, они поспешно отводили взгляды, а то и вовсе старались укрыться в нишах станционных арок. Одноглазого, который и сам был с Красной ветки, такое поведение местных обитателей не удивляло, а Стратегу, похоже, было все равно.

– Что это за станция? – не выдержала Гончая.

– Эта… Как ее? Маркса. Ну, та, которая рядом с Театральной, – после продолжительной паузы ответил Стратег. Похоже, он до сих пор путался в новых названиях, закрепившихся за станциями после прокатившейся по Красной Линии волны переименований. Или режиссуры на все метро не хватило.

Проспект Маркса? Гончая недоверчиво осмотрелась. До переименования станции, когда та называлась Охотный Ряд, она часто здесь бывала. Но это было еще до того, как рухнул прежний мир. В обновленном облике тот Охотный Ряд, который помнила Гончая, уже невозможно было узнать. Прямоугольные опоры, поддерживающие арочный свод, облепили яркие транспаранты, все как один обещающие процветание Красной Линии и ее граждан. В некогда широких арках разместились какие-то конторы с совершенно бессмысленными и сложно выговариваемыми названиями. Гончая прочла только ОТКОМПРОС и больше читать не стала.

– Что за глупые сокращения?

– Ты про МАРКТВ? – усмехнулся Стратег. Оказывается, он тоже разглядывал вывески, только смотрел в другую сторону. – К телевидению, как можно было подумать, не имеет никакого отношения, а переводится как Марксистская теория видов.

– Теория видов? Наподобие провозглашенной фюрером теории генетической чистоты?

– Нет-нет, – замотал головой Стратег. – Никакой ксенофобии. Еще один взгляд на послевоенный животный мир, на этот раз через призму марксизма. Ученых умников хлебом, ну или грибами не корми, дай только разобраться, откуда взялись нынешние хищные звери и птицы. Красные не исключение, даже вон кружок из энтузиастов организовали.

Гончая мельком взглянула на Левшу: как тот отреагирует на обидные слова Стратега? Но одноглазый не изменил себе – остался равнодушен. Складывалось впечатление, что ему абсолютно все равно, о чем говорят его спутники.

Тем временем вьющаяся по застроенной платформе пешеходная дорожка привела к расположенному в центре зала переходу на смежную станцию, возможно, на ту же Театральную. Назвать его переходом можно было лишь условно. Эскалаторную лестницу, с которой начинался переход, перекрывали сварные железные двери, запертые на огромный навесной замок. А для пущей надежности командование станции еще и поставило возле дверей пару часовых. То, что красные не любят чужаков, было общеизвестно. Однако мало кто знал, что партийное руководство Красной Линии больше опасается не внешних угроз, а собственных перебежчиков, поэтому и возводит повсюду мощные пограничные укрепления, охраняемые вооруженными караулами.