Она просыпалась и понимала, что его нет – и ужаса никакого нет. Что впереди день, целый огромный день, наполненный работой, разговорами с мамой, ссорами с дочкой – она всегда была строптивицей! Что можно выйти на крыльцо старого дома в Немчиновке, посмотреть на облака и по сторонам, не прислушиваясь поминутно к тому, что творится в доме, не вздрагивая от каждого звука!.. Что можно удалить из записной книжки телефоны всех наркологических клиник и всех врачей – Тонечке, маме и дочке точно не нужна помощь наркологов! И можно после работы поехать в парикмахерскую, а не лететь домой, опасаясь опоздать хоть на пять минут, за которые произойти может все что угодно! И в отпуск можно поехать, и вечером выпить вина – много лет Тонечка не держала в доме никакого спиртного, даже пустырник в каплях!

У нее было много работы и совсем немного денег, но работа ей нравилась, и на жизнь вполне хватало, чего же лучше!..

А потом уж совсем неслыханно повезло, как в романе – ей встретился Александр Герман, женился на ней, и они стали жить-поживать и продолжали бы жить прекрасно, не случись этой поездки в Нижний Новгород!..

Она вздохнула, глотнула огненного кофе, потом ледяного спрайта, откусила пирожное и опять вздохнула – от полноты чувств.

…Проницательная Леля сказала, что Кондрат – типичный бывший военный. И подполковник Мишаков, старый друг номер два, но все же поновее Кондрата, тоже человек в погонах. Или старые друзья ее мужа все до одного служивые люди? Впрочем, она никаких его друзей и не знает! У него есть коллеги, соратники и конкуренты. Друзей как-то и нет…

Как было бы прекрасно сейчас пить кофе и думать о героине и о том, как ее теперь выручать, а не о темных пятнах в судьбе собственного мужа!..

Чтобы не думать, Тонечка заставляла себя читать и в конце концов увлеклась – лейтенант госбезопасности вот-вот должен был догадаться, кто именно строит козни талантливому секретному ученому, который уже вот-вот откроет формулу сверхпрочной стали для советских танков и самолетов. Ученый собирался на концерт, чтобы послушать Эдварда Грига – он же настоящий советский ученый, то есть гармоничная личность, – а шпион уже подкрадывался к каптерке, где ученый хранил свои записи и дневники. По непонятной причине работал ученый на заводе, вблизи доменной печи, а не в лаборатории. Должно быть, чтоб подчеркнуть близость настоящих ученых к рабочему классу и пролетариату.

Тонечка так увлеклась, что не заметила, как к ее столику подошли двое, и подняла глаза, только когда тень упала на страницу.

– Ла-ла-ла-ла-ла-ла, вертится быстрей земля! – пропела ее собственная дочь Настя, ринулась и поцеловала ошарашенную мать. – А это мы!

– Здрасте, Тонечка, – поздоровался Даня. – Мы… эээ… без приглашения… Приятным сюрпризом…

– Дневной лошадью! – подхватила Настя. – Мамочка, ты рада? Ты рада, что я приехала к тебе?

– Я счастлива просто, – пробормотала Тонечка, выбираясь из кресла. – Вот неожиданность!

– Да скучно было бы, если б была ожиданность! – Одним глотком Настя махнула материнский кофе, понюхала газировку и сморщилась. – Опять ты эту гадость липкую пьешь! Сколько тебе повторять, это вредно! Там сплошной сахар! Мам, а у нас на курсе «Тихий Дон» ставят, я Наталья! Представляешь? Конечно, всего несколько сцен, но я играю! Ла-ла-ла-ла-ла-ла, вертится быстрей земля!

– Ты роман не читала, – подал голос Даня. – А это великий роман.

– Ну и что, и прочитаю.

– Его нужно вдумчиво читать, головой. А ты головой не умеешь, ты глазами читаешь!

– Можно подумать! Мам, я доем твое пирожное?

– Там сплошной сахар, – заметил Даня. – Сколько раз тебе повторять. Это вредно.

– Мама, он меня дразнит!

– Тонечка, ты не волнуйся, – сказал Даня. – Мы здесь вам с дядей Сашей глаза мозолить не будем. Мы квартиру сняли на Большой Покровской. В доме причта. Папа сказал, что раньше в Нижнем хороших отелей не было и он в этом доме часто останавливался, когда по делам бывал. Там старые квартиры переделали в новые, но как будто старые. Их сдают. Папа говорит, когда там жил Мацуев, ему специально ставили рояль. Из филармонии привозили!

– Что такое причт? – Настя отправила в рот последний кусок пирожного. Рот у нее был в шоколадной пыли.

– Эх ты, серость!..

– Сам ты серость!..

– Дети, угомонитесь, – велела Тонечка. – Я не поняла ничего. Приятным сюрпризом, дневной лошадью! Вы на выходные, что ли?..

– Ну да, – Даня покивал. – Папа сказал: съездите, раз уж у тебя ОВЯ отменили. – Тут он счел нужным пояснить: – Основы восточных языков пропускать нельзя, за это могут и того… по шапке. А в эту субботу отменили, в посольстве день независимости Танзании отмечают, все преподы приглашены!

– Мы тут с друзьями Данькиными встречаемся, – продолжала Настя. – Они из Питера «Сапсаном» приедут сегодня ночью. Мам, а где дядя Саша? Мы с вами поужинаем, ладно? Ты что, не рада нас видеть?

– Страшно рада! – вскричала Тонечка. – Ужасно рада!..

…Хоть бы бабушка позвонила и предупредила, что внучка едет, подумала она стремительно. Но нет!..

– И что? – спросила она. – Вы все вместе с друзьями будете жить в этом доме причта?

– Нет, мы с Данькой, а остальные еще где-то! Мам, ну, не в «Шератоне» же нам жить! Тут кругом пафос и дорогостоящие напитки и закуски!

И она залпом выпила весь Тонечкин спрайт.

– Мы рюкзаки бросим и придем. Вы же еще не ужинали?

Тонечка засмеялась.

– Нет, конечно!.. Молодцы, что приехали!..

Даня широко и радостно улыбнулся – он был не такой толстокожий, как Тонечкина родная дочь, и, по всей видимости, немного сомневался в радушии приема.

– Здесь совсем рядом, – продолжал он. – Если к кремлю по Покровской идти, этот дом будет с левой стороны.

– Мам, мы сейчас будем. Ты жди нас.

Они подхватились и помчались – в стеклянную дверь Тонечке было видно, как Даня, надев на плечи собственный, забрал и Настин рюкзак. Она что-то ему говорила, махала перчаткой у него перед носом, а он смешно отшатывался и в конце концов выхватил перчатку и сунул себе в карман.

Они были очень молодые, очень высокие, очень веселые и очень… москвичи. Настя в шапке с помпоном, в огромном пальто, накрученном шарфе, джинсы заправлены в ботинки. Даня в суконной куртке, клетчатой кепке, вельветовые штаны непередаваемо болотного цвета и широченный свитер с высоким горлом на три размера больше, чем нужно.

Ее собственные дети!.. Так странно.

Впрочем, Даня Липницкий вовсе не приходился ей сыном. Тонечкина мать Марина Тимофеевна вышла замуж за Даниного