отца генерала Липницкого, и Даня по большому счету должен был считаться Тонечкиным братом и Настиным дядей, хоть и не кровным. В раскидистой кроне семейного древа Морозовых-Липницких-Герман легко заблудиться и пропасть!..

Там еще где-то кот и златая цепь, возможно, и утлый челн тоже!

Тем не менее в семье само собой установилось так, что Настя и Даня – брат и сестра, и они оба очень быстро привыкли к такому положению вещей.

Насте казалось, что Даня был в ее жизни всегда – стр-р-рашно красивый, необыкновенно умный и немного занудный, как и положено правильным старшим братьям. Даня ни о чем таком не задумывался, он просто знал, что отвечает за Настино воспитание наряду со всеми взрослыми членами семьи, хотя разница у них была всего год.

Поначалу Тонечка беспокоилась – ей не хотелось никаких… романов между детьми. Она точно знала, что романы у восемнадцатилетних всегда заканчиваются катастрофой, и было страшно, что катастрофа настигнет сразу этих двоих… эльфов.

Они и жили никакой не человеческой, а «эльфийской» жизнью!.. Даня в Институте стран Азии и Африки учил суахили и время от времени задвигал что-то вроде: «У отечественной африканистики есть основатель, лицо почти священное, Дмитрий Алексеевич Ольдерогге. Его значимость равновеликая и в отечественной, и в зарубежной африканистике».

Настя в театральной академии искала «зерно роли», решала «сверхзадачи», читала Михаила Чехова, боготворила Таирова и немного опасалась Мейерхольда – «Мама, это же такие бездны!» – приносила «наблюдения» на «этюды» и домой приезжала только спать.

Куда уж родителям с их сугубо практическим подходом к жизни и всякой ерундой, вроде того, например, что нужно учиться отвечать за себя, зарабатывать хоть что-нибудь, запоминать, где лежат документы и счета, держать в голове срок окончания заграничного паспорта и что собака сама себя не выведет на прогулку – какая бы ты ни была Джульетта, доченька, или Клара, нужно приехать вовремя домой и выйти с собакой!..

Фу, все это так скучно, приземленно, так попахивает бабушкиным гардеробом с неизменными лавандовыми саше!.. Сейчас совсем другое время, другие скорости, «земля как ракета летит по параболе» – вот это да! Правда, поэт, придумавший эту метафору, тоже совсем замшелый, из прошлого, но ведь верно придумано!..

Тонечка все это отлично понимала – как мать и взрослый человек, – но решительно не знала, что с таким мировоззрением делать.

Пугать? Ругать? Молчать?..

Пугать не имеет смысла – ведь ясно, что «свобода и скорость» закончатся при первом же серьезном жизненном шторме. Придется искать работу, платить по счетам, чинить трубу, варить бульон, и не помогут никакие придумки про то, что для всех этих бессмысленных занятий есть «специально обученные люди».

Ругать тоже не имеет смысла – они не верят и точно знают, что уж они-то наверняка «не допустят» того, что так напугало и заморозило старших. Мировые войны остались в далеком варварском прошлом, голод, холод и лишения – там же. Нам не нужно так много всего, как вам, дорогие родители! Нам вполне достаточно капучино на миндальном молоке – только капучинатор должен быть хорошим, разумеется! – зернового хлеба, авокадо с ломтиком лосося, кусочка палтуса, немного свежей спаржи. Ну, разумеется, одежда из натуральных материалов, только никаких мехов и кожи, мы не убиваем животных! В вашем поколении убивали, а в нашем это считается преступлением. Эпидемии побеждены давно и безусловно, где-то есть люди, которые за это отвечают, они сидят в лабораториях в таких защитных костюмах и блестящих щитках и смотрят в микроскопы. В общем, эпидемиям не бывать никогда. Кроме того, в Голливуде точно знают, что нужно делать в случае катастрофы – звать Тома Холланда. Он переоденется в костюм Человека-паука и все решит.

Поэтому Тонечка предпочитала помалкивать. Вся надежда была на Даню, он казался более… человечным, чем ее собственная дочь и ее друзья и подруги.

…Какая-то квартира на Большой Покровской, приятели из Питера, «Сапсан», почему бы не поехать на выходные!.. Какая странная и непонятная жизнь!

Зазвонил телефон.

– Мам, – сказала Тонечка в трубку. – Что ж ты меня не преду-предила?!

– Приехали? – уточнила Марина Тимофеевна. – Вот и хорошо.

– Убежали в какую-то квартиру, которую они сняли.

– Ты на этот счет не волнуйся, – проговорила мать успокаивающе, – ее сдает вполне приличная дама, знакомая Андрея.

Андреем звали генерала Липницкого, Даниного отца и мужа Тонечкиной матери. У-у-уф!..

– Мы решили, ничего такого, пусть прогуляются, – продолжала мать в трубке. – Настя, по-моему, с первого сентября ни разу не легла спать раньше трех часов ночи. И Даньке полезно, он весь зеленый от этого своего суахили!..

– Они вам надоели, что ли, мама?

– Есть немного, – безмятежно ответила Марина Тимофеевна. – Нам с Андреем тоже хочется… свободы и праздника жизни. Хотя вам, молодым, этого не понять.

– Мам, мы старые! Совсем! Я сейчас это поняла так отчетливо, когда они приехали!

Мать помолчала немного, а потом осведомилась:

– А мы тогда кто? Лавка древностей?

– Да нууу, я совсем не об этом!

– Звони нам, – сказала Марина Тимофеевна. – Я знаю, тебе тоже хочется свободы, но за три дня ты позвонила только два раза!

– Вот именно, – пробормотала Тонечка.

Ей вдруг пришла в голову мысль, показавшаяся… ужасной. Но она пришла и засела внутри Тонечкиной головы.

Это нужно обдумать. Вот так, с бухты-барахты нельзя.

– Я завтра с утра съезжу и сделаю Черище прививку, – продолжала в трубке мать, – а потом, может быть, мы с Андреем куда-нибудь сходим.

– Прививка дело нужное, – сказала Тонечка, словно бы с опасением оглядываясь на стоявшую в сторонке мысль. – Передавай Черри привет! Мы тут тоже одну собаку взяли на попечение. Сашин друг… нам ее поручил. Белая такая, лохматая.

Тут Тонечка вдруг вспомнила, зачем пришла в лобби-бар, стала оглядываться по сторонам, уронила телефон, подобрала его и вновь прижала к уху.

– Что там у тебя, Тоня?

– Мама, я ищу даму с собачкой. Ты знаешь такую породу – пражский крысарик?

– Ну, конечно. Такая очаровательная ушастая чепуха на тонких ножках.

– Я хочу такую собаку!

Мать молчала только секунду.

– И что тебе мешает?

– Как что? – поразилась дочь. – Разве я могу завести собаку?

– А разве не можешь?

– Мама, – выпалила Тонечка, – ты просто мастер простых решений! Целую, позвоню!

– Ничего не поняла, – напоследок сказала Марина Тимофеевна и пропала из трубки.

Тонечка выбралась из-за стола и обежала лобби-бар. Галины Сергеевны нигде не было.

…А вдруг она не придет? Где ее искать? Обязательно придется искать, чтобы поговорить о крысариках и о бывшей ученице Лене Пантелеевой!

Хорошо бы расспросить и о Лениной матери!.. Наверняка учительница должна знать хоть что-то!..

Тонечка вернулась на свой наблюдательный пункт, но читать про мерзкого шпиона и талантливого ученого больше не