в карман записную табличку, какие по его приказу должны были носить гвардейские офицеры (Манько А.В., 2003). Кончался развод, и Петр III отправлялся в Сенат, заезжал в Синод, где со времени Петра Великого не была ни одна из властительниц России, посещал коллегии, появлялся в Адмиралтействе, бывал на монетном дворе, осматривал фабрики, распоряжался продолжавшейся постройкой Зимнего дворца.

Рассказывая о реформах, начатых Петром III, остановлюсь подробнее на области, наиболее мне близкой – медицине. Для иллюстрации изменений в этой сфере расскажем об одном из ее деятелей, оставившем заметный след в организации здравоохранения. Яков Монсей родился в 1700 году в Шотландии. Получив там медицинское образование и приобретя некоторую практику, он в 1736 году поступил на русскую службу, подписав трехлетний контракт с послом в Англии А.Д. Кантемиром. В России Монсей служил лекарем Санкт-Петербургского адмиралтейского госпиталя, затем врачом в армии Б.К. Миниха на Украине. В результате денежного недоразумения с Медицинской канцелярией он в 1740 году покинул Россию и переехал во Францию, где защитил диссертацию и получил в университете Реймса степень доктора медицины. В 1741 году Монсей возвратился в Россию и, сдав положенный экзамен в Медицинской канцелярии, был принят на государственную службу, сначала врачом русских войск в Финляндии, затем – 1-й Московской дивизии. В конце 50-х гг. доктор по указанию императрицы с успехом провел лечение находившейся в ссылке в Ярославле жены герцога Бирона. После скоропостижной смерти архиатра П.З. Кондоиди указом от 29 сентября 1760 года Монсей был назначен лейб-медиком и пожалован чином действительного статского советника.

Вступивший на престол император Петр III назначил Монсея архиатром и директором Медицинской канцелярии. В указе говорилось: «Во всевысочайшем уважении искусства, прилежания и трудов, с каковыми действительный статский советник лейб-медик Яков Монсей по его знанию и искусству всеусердствуя службу оказывал блаженныя и вечной славы достойныя памяти государыне императрице, вселюбезнейшей Е.И.В. тетке Елисавете Петровне, Е.И.В. всемилостивейше пожаловали его Монсея за эту его верноусерднейшую и долговременную службу архиатром, первым лейб-медикусом и главным директором над медицинскою канцеляриею и всем медицинским факультетом во всей Российской Империи с жалованием по 7000 рублев ежегодно, и притом он собственною своею персоною в единственном Е.И.В. ведении состоять и прямо от Е.И.В. повелений зависеть имеет…».

Я.Ф. Монсей особое внимание обратил на совершенствование медицинской службы вооруженных сил, которая составляла основную часть государственной медицины в России. 28 февраля 1762 года он представил Петру III доклад «О приведении управления медико-хирургических и аптекарских наук, яко самонужнейшее для пользы общества дело, в лучшее состояние». Одновременно им был представлен «План о рангах принадлежащих Его Императорского Величества к медицинскому факультету чинов». Император согласился со всеми предложениями и наложил резолюцию: «Быть по сему». На основании одобренных императором предложений указом Правительствующего Сената весь «медицинский факультет» России получил более высокие чины и прибавки к жалованию.

Я.Ф. Монсей составил «Наставление служащим в полках, во флоте и других командах лекарям, как поступать при отправлении своей должности», которое должно было заменить устаревшие разделы «Воинского устава» Петра I. В «Наставлении» особое внимание обращалось на обязательное и тщательное ведение «лазаретных книг» и «скорбных листов» (т. е. историй болезней), на необходимость повышения профессионального уровня медиков. Монсей много внимания уделял и гражданскому здравоохранению: он предлагал помимо городовых врачей иметь еще и губернских и провинциальных докторов, или ланд-физиков. Это предложение также было одобрено императором, который 3 июня 1762 года утвердил доклад архиатра (Нахапетов Б.А., 2005). Характеризуя свои отношения с императором, врач писал в одном из писем: «…Благодаря Богу, я не только уважаем и любим моим государем, но также обладаю доверием и дружбой всей нации» (Мирский М.Б., 1996). Грянул государственный переворот. Видимо, Монсей оказался до конца верен своей присяге, ибо 22 июля 1762 года именным указом Екатерины II он был уволен в отставку «по слабости здоровья», перед отъездом рекомендовав в русскую службу своего дальнего родственника Джона Роджерсона, который впоследствии был врачом Екатерины II, Павла I и Александра I. Я.Ф. Монсей возвратился в Шотландию, где и умер в Эдинбурге 2 февраля 1773 года. С его отставкой в России закончилось архиатрство, на смену Медицинской канцелярии пришла Медицинская коллегия, руководство которой было передано в руки немедиков, что отрицательно сказалось на организации здравоохранения в стране…

Для истории отечественной медицины чрезвычайно важен утвержденный Петром III 20 апреля 1762 года доклад Сената об открытии психиатрических больниц. В резолюции Императора сказано: «Безумных не в монастыри определять, а построить нарочитый дом, как то обыкновенно и в иностранных государствах учреждены долгаузы; а в прочем – быть по сему…» (Полное собрание законов Российской Империи с 1649 года. – СПб., 1830. – Т. 15–16. – № 11509). Поводом к рассмотрению вопроса явилось предложение Сената сослать в монастырь душевно больных князей Козловских (Каннабих Ю., 1994).

* * *

Перенесемся ненадолго в небольшой гольштейнский городок Бордесхольм на севере Германии. Здесь давным-давно миссионер Вицелин занимался христианизацией населявших Гольштейн язычников – славян. Тогда эти края назывались Вагрией. Возвышается в этом городке старинный готический собор. В его правом приделе стоит мраморный саркофаг, по углам которого размещены фигуры львов с геральдическими щитами в передних лапах. Это – место упокоения Карла Фридриха, отца Петра III. Он очень любил эти красивые места, располагавшие и к охоте, и к отдыху. Нынешнее название придела символично: Русская часовня (Russenkapelle). Почему «русская»? Ведь погребенный здесь герцог – немец. Однако его здесь почему-то считали русским. Не так ли, как в придворных кругах Петербурга его сына почитали за «голштинца»? Неожиданное сплетение географии и политики, по-своему странное и трагическое… Саркофаг стоит у одной из стен просторной часовни. Больше в ней нет ничего! И это символично: жена и сын Карла Фридриха погребены далеко отсюда, в соборе Петропавловской крепости, на берегах Невы. Саркофаг в Русской часовне – символ одиночества. По сути дела, почти всю свою жизнь Карл Фридрих был одинок. Синдром одиночества с детских лет во многом определил и характер его сына, будущего Петра III.

Много лет спустя, осмысливая перемены в Европе и подводя итоги уходящего века, прусский король Фридрих II, кумир Петра, так оценил его судьбу: «Он дал прогнать себя с престола, как мальчишка, которого отсылают спать». Краткая и верная оценка! Найдите время, уважаемые читатели, и обязательно побывайте в Ораниенбауме, во дворце Петра III, – он много интересного расскажет внимательному посетителю о своем бывшем владельце.

* * *

7 ноября 1796 года, после смерти Екатерины II, Павел Петрович стал императором. Одним из первых его действий было восстановление исторической справедливости в отношении отца. Поздним вечером 19 ноября по