в Ропше или в других местах заточения Петра. Людерс ограничился тем, что выслушал симптомы болезни, нашел их неопасными для жизни и выписал лекарства.

2 июля Екатерина распорядилась удовлетворить все просьбы супруга, за исключением доставки фаворитки Воронцовой. Императрица велела отправить в Ропшу врача Людерса, обер-камердинера Тимлера, арапа Нарцисса, а также скрипку и «мопсинку собаку». Впрочем, неясно, понадобилось ли все это бывшему императору, ибо в тот же день Екатерина получила письмо от Алексея Орлова, в котором сообщалось, что Петр Федорович «очень занемог, и схватила его нечаянная колика, и я опасен, чтоб он сегодняшнюю ночь не умер, а больше опасаюсь, чтоб не ожил». В циничном послании Орлов не скрывал того, что оставлять бывшего императора в живых крайне опасно: «Первая опасность для того, что он все вздор говорит, и нам это нисколько не весело. Другая опасность, что он действительно для нас всех опасен для того, что он иногда так отзывается, хотя в прежнем состоянии быть» (Павленко Н.И., 1999). Очень интересно, не правда ли? По сути, уже накануне заговорщики подготовили «сценарий» развития событий.

В изложении дальнейших событий современники переворота расходятся. Вот как выглядит происшедшее по версии А. Шумахера: Людерсу только 3 июля около полудня пришлось волей-неволей усесться с мопсом и скрипкой в скверную повозку, в которой его и повезли самым спешным образом. Примерно в это же самое время император лишился последнего своего слуги – камер-лакея Маслова. Это было так. Когда император немного задремал, этот человек вышел в сад подышать свежим воздухом. Не успел он там немного посидеть, как к нему подошли офицер и несколько солдат, которые тут же посадили его в закрытую повозку. В ней его привезли в Санкт-Петербург и там выпустили на свободу. «Сразу после увоза слуги один принявший русскую веру швед из бывших лейб-компанцев – Шванвич, человек очень крупный и сильный, с помощью других людей жестоко задушил императора ружейным ремнем. О том, что несчастный государь умер именно такой смертью, свидетельствовал вид бездыханного тела, лицо у которого было черно, как это обычно бывает у висельников или задушенных». Удушение произошло вскоре после увоза Маслова – это следует из того, что как Людерс, так и отправленный в Ропшу позже придворный хирург Христофор Паульсен, застали императора уже мертвым. Стоит заметить, что Паульсен поехал в Ропшу не с лекарствами, а с инструментами и предметами, необходимыми для вскрытия и бальзамирования мертвого тела. Видимо, в Петербурге знали, что именно там произойдет.

С версией А. Шумахера перекликаются данные еще двух иностранцев, оставивших воспоминания о гибели Петра III. К. Рюльер (1909) полагал, что в Ропше «6 июля перед обедом подали водку, разлитую в рюмки. Та, которая предназначалась Петру Федоровичу, была с ядом. Петр, заподозрив неладное, отказался. Тогда Алексей Орлов попытался влить ему водку в рот насильно. Петр стал вырываться. На помощь к Орлову подбежали князь Федор Барятинский и Григорий Потемкин. Они стянули салфеткой шею императора, а Орлов обеими ногами давил ему на грудь. Соединенными усилиями они задушили его».

Еще один современник, Георг фон Гельбиг, писал, что убийцы поехали в Ропшу, чтобы «собственноручно умертвить его в случае, если яд, который ему дадут, не скоро убьет его. Так как яд не действовал, потому что Петр пил теплое молоко, то убийцы решились задушить его… Они обвязали шею Петра платком, и так как он стал кричать, то покрыли матрацем, после чего крепко затянули платок» (Балязин В.Н., 1995). Крупнейший зарубежный знаток истории России Е. Hermann (1853) писал: «…человек, который нес курьерскую службу и случайно находился в соседней комнате, свидетельствовал, что никогда в жизни не слышал такого душераздирающего вопля, как крик императора в предсмертной агонии».

Итак, несмотря на то, что по указанию Екатерины II все достоверные сведения о кончине Петра III были уничтожены[77], не подлежит сомнению, что он был задушен в Ропшинском дворце после того, как отравленное спиртное не подействовало на него. Петр III был убит в одной из комнат I этажа дворца, примыкавшей к центральному залу. Покои эти и в XIX веке вызывали страх у придворных, вынужденных размещаться здесь во время приездов Двора (Фредерикс М.П., 1997).

Итак, вечером 6 июля в комнате Петра сервировали стол с обилием спиртного, подали и игральные карты. Через некоторое время слуги, находившиеся в отдаленных комнатах, услышали дикие, нечеловеческие крики, доносившиеся из апартаментов императора… Кто же находился вместе с пленником в помещении, вход в которое был закрыт после того, как все сели за ужин? Мнения историков на этот счет разноречивы, но несколько фамилий называют практически все исследователи.

Назовем этих участников: А.Г. Орлов, капитан лейб-гвардии, «головой выше среднего человеческого роста и наружности, какую никто не мог бы позабыть – страшное лицо от уха до рта было пересечено глубоким шрамом» (М.А. Алданов); капитан лейб-гвардии Л.Б. Пассек, «мрачный великан с лицом отпетого забулдыги» (В.С. Пикуль); А.М. Шванвич, лейб-кампанеец, будущий комендант Кронштадта, человек огромной физической силы, «вошедший в историю» благодаря своему поединку с А.Г. Орловым, в ходе которого нанес последнему удар саблей, после чего остался уродовавший лицо рубец; князь Ф.С. Барятинский, «толстый и на вид добродушный… так мало в его наружности заметны отвратительный характер и кровожадный нрав» (Марта Вильмот). Возможно, в комнате находились премьер-майор лейб-гвардии Н.И. Рославлев, капитан лейб-гвардии М.Е. Баскаков, сержант лейб-гвардии Н.Н. Энгельгардт, актер Ф.Г. Волков, лейб-медик К.Ф. Крузе – приятели А.Г. Орлова. По свидетельству большинства историков, в тот день в Ропше был и подпоручик Г.А. Потемкин, в будущем – светлейший князь, генерал-фельдмаршал, многолетний фаворит Екатерины II, сменивший на этом «посту» Г.Г. Орлова, но в момент убийства он отсутствовал в комнате, где развертывались трагические события.

Вот как они описаны руководителем охраны императора. Письмо А.Г. Орлова Екатерине написано на сером листе простой (видимо, случайно подвернувшейся) бумаги качающимся («пьяным», как заметил Н.Я. Эйдельман) почерком: «Матушка! Готов иттить на смерть, но сам не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь. Матушка, его нет на свете. Но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руки на Государя!.. свершилась беда, мы были пьяны, и он тоже, он заспорил за столом с князь Федором; не успели мы разнять, а его уж и не стало, сами не помним, что делали, но все до единого виноваты, – достойны казни. Помилуй меня хоть для брата…». Это письмо Орлова многие десятилетия хранилось среди секретных бумаг Екатерины II и было обнаружено Павлом I после восшествия на престол. Некоторые исследователи