Тут надо сказать, что самки воллов всегда чуть больше самцов, хотя ни о каком матриархате в их волловьем обществе и речи не идёт. Самцы воллов, несмотря на более скромные размеры, по общему признанию отличались скверным характером, вспыльчивостью и редкой злопамятностью. В то время как большие самки, как правило, были весьма добродушными созданиями.

Но вот именно к этому воллу это никак не относилось… Забежавшее на постой в дом Маргарет животное было не только очень большим, но и весьма вздорным. Поэтому стоило Дану протянуть к ней руку, как самочка взбрыкнула задом и рванула дальше, утаскивая за собой цветастые занавески.

— Стой, скотина! — в сердцах рявкнул Дан, отчего животное только ещё больше расстроилось. И заметно ускорилось.

— Обращение, в целом, верное! — прокомментировала это Маргарет криком с веранды. — Но Бога ради, почему я слышу грохот?! Вы там что…

Возможно, рив, который жался у стены при входе, и расслышал, что же она там думала про него и Дана. Но сам Дан всё это пропустил — потому что как раз уворачивался от падающего серванта, сбитого на пол элегантным движением волловьей кормы.

Поняв, что быстро успокоить вздорную бестию у него не получится, Старган предпринял рискованный бросок мимо обиженного волла — к другому подоконнику, где ожидала своей смерти очередная рассада. А затем вместе с горшками кинулся к выходу. Волл, поразмыслив пару секунд, плюнул невкусные занавески, и рванул за человеком, почему-то уводившим из под носа что-то аппетитное и сочное…

К сожалению, именно в этот момент вздорная мать и упрямая дочь, потеряв возможность следить за происходящим в доме, вновь зацепились языками. И, буквально за несколько секунд обмена любезностями, довели себя до исступления — в приступе которого, наплевав на путы, сумели доползти до середины веранды и принялись пинаться ногами. И в это же самое время происходило возвращение мэра на грешную землю — из мира бессознательных видений и счастливых грёз.

Первое, что увидел градоправитель, открыв глаза — дерущиеся и связанные Маргарет и Лилия Нуар на дощатом полу веранды. Следом — вылетающий из дома Маргарет рив. За ним — здоровенный касадор… Почему-то с горшками в руках, в которых росла пышная рассада.

И этот самый касадор разве что чудом не споткнулся о Лилию и Маргарет, дерущихся у него под ногами. А прямо за ним из дома показалась невероятно огромная башка волла, которая возмущённо хрюкнула на странных людей, собравшихся на веранде.

— Нет-нет-нет! — закричал касадор с цветами, разворачиваясь к двери.

Видимо, в его голову случайно пришла та же здравая мысль, что и в голову мэра: сейчас волл просто затопчет двух вздорных бабёнок — и поделом. Но всё-таки… Поэтому горшки упали на пол, разлетаясь брызгами осколков и комками земли, а касадор схватил Лилию с Маргарет за воротники и потащил их в сторону.

Шансов успеть было немного. Но, к счастью, огромный чёрный волл застрял задницей в проходе, окончательно доламывая стену — и подарил касадору пару лишних секунд. Ну а дальше в опасности оказались и все остальные. Потому что сразу после того, как стена брызнула щепками, а волл, проминая доски настила, выбрался на свободу, опасно зашатались столбы, поддерживающие крышу…

— Бежим! — крикнул кто-то самый сообразительный, и все, кто в этот момент находился рядом, бросились врассыпную.

К счастью, помощник рива не оставил мэра, утаскивая его прочь. А Дан не оставил в беде Маргарет и Лилию.

Тяжёлый навес над верандой с треском и грохотом обрушился вниз, подняв в воздух тучу пыли. Люди застыли, глядя на густое облако, скрывшее от них и дом, и волла, и рассаду. А когда пыль немного улеглась, их взглядам предстал до безобразия довольный волл, жующий спасённую в пасти рассаду. И морда у этой чёрной твари была полна блаженства и спокойствия, которое нисходит либо на безмозглых животных, либо на умудрённых годами старцев.

— Сука! Тварь безмозглая! Мой дом!.. — не хуже гирлапая взвыла владелица стоянки фургонов.

Лилия в этот раз решила промолчать, лишь сочувственно подтолкнув мать плечом.

— Мешо! Думаю, ваш дом мы потом восстановим… — сообщил перемазанный в пыли и земле Дан, доставая нож и примериваясь к Маргарет.

— О, прошу вас, метен! — заметив нож, как-то сразу сдала позиции женщина. — Дом восстанавливать не надо! Мне мёртвой от него никакого толку!

Дан тяжело вздохнул и перерезал путы сначала на Маргарет, а затем — и на Лилии. Правда, едва лишь мать и дочь снова уставились друг на друга, совершенно серьёзным голосом уведомил о последствиях.

— Будьте драться — сдам вас ей! — сообщил он, указав на тётю Луизу, как раз подходившую ко всей честной компании.

— Дан Старган! — грозно сказала Луиза, уперев руки в бока, и от её тона даже здоровяк Ларс Олафсон немного поёжился. — Будь добр, расскажи-ка мне, что тут происходит?! Иначе, видит Бог, я за себя не ручаюсь!..

— Хорошо, тётя Луиза… Я тогда тоже за вас никому не буду ручаться! — немедленно отозвался Дан. — Уверен, вы проживёте и без займов!

После этого грозный касадор, отряхнув пыль, развернулся и пошёл в сторону пострадавшего дома, волла и рассады, а вслед ему неслось возмущённое:

— Дан, вернись, несносный мальчишка! Разве можно так игнорировать меня?! Я всю ночь не могла уснуть!..

Дан и Ко, офис рива в Лилитауне, Марчелика, 5 июля 1936 года М.Х.

Близился вечер. День, наполненный чужим горем и опасной работой, подходил к концу. Рив и мэр сбивались с ног, пытаясь восстановить порядок, найти виновных и оправдать невиновных. А вадсомад, теперь объединённый с бывшим номадом Марко Дельсудо, наконец-то отдыхал. Ни Дана, ни касадоров не касались эти разборки.

Эта праздность бесила не только рива и мэра, но и ещё множество людей в Лилитауне. Однако на все претензии касадоры отвечали, что это не их дело. И только за разумную плату согласились оказать посильную помощь. А платой, которую затребовал Дан, была возможность поговорить с арестованным командиром дельтианцев…

И теперь, когда тени удлинились, а солнце уверенно клонилось к горизонту, Старган наконец-то попал в офис рива, где находились камеры заключённых. Камер было шесть. Они располагались в пристройке, оборудованной под содержание арестантов. И этим вечером пять из шести камер были забиты под завязку. В каждой из них сидело по четыре-пять человек, хотя рассчитаны они были максимум на двух.

В этих пяти камерах теперь «отдыхали» восставшие — те, кто ночью активно убивал своих социально-политических оппонентов, а утром старательно делал вид, что просто совершал ночной моцион. Выявить их в рядах горожан, конечно, было нелегко. Куда проще было определить их потенциальных жертв — потому что в «Чёрном коте» нашли и список с целями, и оставшиеся запасы оружия.

Но тех бунтовщиков, кого удалось опознать — брали при помощи касадоров. Не только из вадсомада Старгана, но и ещё из пары вадсомадов, которые подъехали на стоянку в течение дня. К сожалению, сразу после Марчельского Потопа начиналась самая «жара» для сбора специй. Сначала песчаные бури распределяли по всему континенту роллфельды из середины центральных равнин, а потом, когда заканчивались дожди, неугомонные растения влетали в многочисленные «карманы», дожидаясь сборщиков. Так что стоянки под городом, в основном, стояли пустые. А касадоров на них было очень и очень мало.