of the Muscovite Political System, 1345–1547. Stanford, Calif.: Stanford University Press, 1987; Bogatyrev S. The Sovereign and his Counsellors: Ritualized Consultations in Muscovite Political Culture, 1350s–1570s. Helsinki: Academia Scientiarum Fennica, 2000. Для XVII века: Crummey R. Aristocrats and Servitors. The Boyar Elite in Russia, 1613–1689. Princeton: Princeton University Press, 1983; Crummey R. The Origins of the Noble Official: The Boyar Elite, 1613–1689 // Russian Officialdom: The Bureaucratization of Russian Society from the Seventeenth to the Twentieth Century / Ed. by W. Pintner, D. Rowney. Chapel Hill, NC: University of North Carolina Press, 1980. Р. 46–75; Poe M., Kosheleva O., Martin R., Morozov B. The Russian Elite in the Seventeenth Century. Helsinki: FASL, 2004. О местничестве: Kollmann N. By Honor Bound: State and Society in Early Modern Russia. Ithaca, NY: Cornell University Press, 1999, chap. 4. О браках московских царей: Martin R. A Bride for the Tsar: Bride-Shows and Marriage Politics in Early Modern Russia. DeKalb, Ill.: Northern Illinois University Press, 2012.

О дворянстве в XVII веке: Kivelson V. Autocracy in the Provinces: The Muscovite Gentry and Political Culture in the Seventeenth Century. Stanford, Calif.: Stanford University Press, 1996; Kivelson V. The Devil Stole his Mind: The Tsar and the 1648 Moscow Uprising // American Historical Review. 1993. № 98. Р. 733–756; Berelowitch A. La Hiérarchie des égaux: la noblesse russe d’ancien régime (XVIe – XVIIe siècles). Paris: Éditions du Seuil, 2001. О военных формированиях, составленных не из представителей поместной знати: Hellie R. Enserfment and Military Change in Muscovy. Chicago and London: University of Chicago Press, 1971; Stevens C. Russia’s Wars of Emergence, 1460–1730. Harlow: Pearson Longman, 2007.

О политической структуре в XVII веке: Poe M. The Central Government and its Institutions; Brian Davies. Local Government and Administration // The Cambridge History of Russia. Vol. 1 / Ed. by M. Perrie. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. О кормлении и рисках, связанных со взяточничеством: Kollmann N. Crime and Punishment in Early Modern Russia. Cambridge: Cambridge University Press, 2012, chaps. 4, 8.

О социальном происхождении представителей бюрократии: Plavsic B. Seventeenth-Century Chanceries and their Staffs // Russian Officialdom: The Bureaucratization of Russian Society from the Seventeenth to the Twentieth Century / Ed. by W. McKenzie Pintner, D. K. Rowney. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1980. Р. 19–45; Brown P. The Service Land Chancellery Clerks of Seventeenth-Century Russia: Their Regime, Salaries and Economic Survival // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 2004. № 52. Р. 33–69. Фундаментальные труды на русском языке: Демидова Н. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в формировании абсолютизма. М.: Наука, 1987; Писарькова Л. Государственное управление России с конца XVII до конца XVIII века: эволюция бюрократической системы. М.: РОССПЭН, 2007.

Глава 10

Сельские налогоплательщики

Крестьяне и не только они

Население русской империи состояло по большей части из плательщиков налогов – в основном селян, но также горожан и представителей коренных народов, практиковавших различные виды деятельности: кочевое скотоводство, звероловный промысел, лесопользование. Для государства налогоплательщики были стабильным источником дохода и рабочей силы, и история империи – это во многом повесть о том, как осуществлялся контроль над ними, прежде всего над их мобильностью. Государство ввело впечатляющую систему надзора, ведя записи, собирая налоги, усиливая закрепощение крестьян, но плательщики налогов зачастую мало соприкасались с царскими властями, самостоятельно решая почти все вопросы, кроме наиболее серьезных. И здесь государство также «заключало сделки» с подданными: автономия служила противовесом эксплуатации.

КРЕПОСТНЫЕ И ХОЛОПЫ

В середине XV века Москва установила господство над лесистыми равнинными землями Восточной Европы, сделавшись региональной державой, но устройство общества оставалось крайне простым. Города встречались редко, и почти все из них, кроме Новгорода и Пскова, являлись скорее укрепленными поселениями, нежели центрами торговли, и жителей в них насчитывалось немного. Отсутствовали профессиональные классы, грамотность и уровень жизни были чрезвычайно низкими, социальная структура, развитие торговли, благосостояние общества не шли ни в какое сравнение с тем, что наблюдалось тогда в Европе или Османской империи. Элита была представлена конным офицерством, духовенство делилось на белое (женатые приходские священники) и черное (монахи и архиереи), бюрократия только зарождалась. Население было редким и состояло в основном из тягловых крестьян.

В XV веке крестьяне восточнославянского происхождения демонстрировали высокую мобильность. Многие (черносошные крестьяне) вели независимое существование, остальные проживали на землях светских или духовных владельцев и, как и крестьяне во всем мире, могли уйти от господина, отдав причитающуюся ему долю урожая, рассчитавшись с долгами и выполнив все необходимые повинности. Согласно обычаю, существовало несколько периодов в течение года, когда крестьяне могли перейти от одного владельца к другому – например, Великий пост и Масленица; чаще же всего переходы совершались в течение недели до Юрьева дня (день памяти святого Георгия, 26 ноября) и недели после него. Это правило зафиксировано в Судебниках 1497 и 1550 годов – эти первые из многих шагов на пути к ограничению свободы передвижения крестьян были предприняты для того, чтобы снизить текучесть рабочей силы.

Термин «закрепощение» лишь частично отражает процесс, поскольку он, как правило, используется для обозначения зависимости крестьян от землевладельцев. Такая судьба в XVIXVII веках постигла примерно половину всех крестьян восточнославянского происхождения в России. Но в ходе этого же процесса все тяглецы были привязаны к местам своего проживания, зафиксированным в официальных документах. Государственное строительство, предпринятое московскими властями, требовало контроля над сельским и городским населением, которое платило подати, обеспечивало продовольствием войско и города, поставляло крепостных для дворян-конников. Эти процессы приобрели большой масштаб в конце XV века, когда государство стало вместо выплаты дворянам жалованья раздавать им населенные деревни (приобретенные в результате завоевания или присвоения деревень со свободными крестьянами) в качестве поместий. Земли, на которых проживали черносошные крестьяне, раздавались настолько щедро, что к концу XVI века помещикам не принадлежали только деревни, находившиеся в собственности правящей династии (с дворцовыми крестьянами) и на северных окраинах, где земледельцам было трудно содержать, помимо себя, еще и помещика.

Из-за социальных потрясений, обусловленных государственным строительством – раздача поместий была лишь одним из его составляющих, – тяглецы подвергались постоянному давлению. Как горожане, так и селяне были обязаны делать выплаты и нести повинности в пользу государства, снабжать продовольствием землевладельцев и выполнять для них повинности, обеспечивать существование клира и церкви. В то время в различных концах империи почти постоянно шли военные действия и возникали вспышки насилия – завоевание