не спешил отнимать амулет силой — похоже, такая мера его тоже не слишком радовала.

— Если попробуешь забрать, я аккуратно вырежу из себя твоё сердце и заброшу в какую-нибудь барсучью нору, где ты его и за тысячу лет не найдёшь, — пригрозил Йован. — В жизни я сильнее всего ненавижу три вещи: предательство, тупость и стирание памяти. А ты сейчас собираешься совершить последнее посредством первого, исходящим из второго. Я не слишком сложно выразился?

— Ты не понимаешь, во что намереваешься ввязаться, — было похоже, что Гай прилагает усилия, чтобы не повысить голос. — Если разумные доводы тебя не убеждают…

— Приехали! Парень, который провёл семь веков в лесу, учит меня жизни! Чел, да у меня в мои девятнадцать опыта больше!

— И каков твой опыт в борьбе с колдунами?

— Тонны теории!

— То есть фильмов и глупых книжонок.

— Будто у тебя есть что-то помимо пары уроков от средневековой ведьмы, — обиженно фыркнул Йован.

Он прекрасно понимал, что им глупо тягаться со вдовой в одиночку и поэтому рассчитывал найти сильного мага, чтобы заручиться его помощью. Даже если победить и не получится, надёжную защиту от её чар они уж точно раздобудут — вот только Гисборн отчего-то упрямо в это не верил.

Когда Гай со вздохом убрал руку, Йован продолжал настороженно следить за ним, готовясь дать отпор в любой момент. Ему казалось, что тот хочет ослабить его внимание и внезапно сорвать подвеску. Он не собирался отдавать амулет, пусть в драке у него и не было много шансов.

Но нападения не последовало ни через минуту, ни через две. Оба стояли почти неподвижно, ничего не говоря и не встречаясь взглядами. В комнате было так тихо, что негромкие разговоры внизу снова стали слышны, даже донеслось несколько различимых слов: «кровь», «дуб» и «чай».

Устав от тяжёлого молчания, Йован толкнул Гая локтем.

— Ты Эльза. Из диснеевских принцесс.

Гисборн только хмыкнул в ответ и даже не поинтересовался, кто такая Эльза. Вместо этого он спросил:

— Вдова предложила тебе остаться?

— Да, — вздохнул Йован. — Звучало так, будто она даёт мне последний шанс сохранить мозги.

— Она привязалась к тебе.

— Или просто препятствует вырождению своей деревеньки. Голову даю на отрез, что большая часть тех, кто приходил и оставался здесь жить, делали это под влиянием чар. Каковы шансы, что она не попытается провернуть это и со мной? А когда не получится, сразу поймёт, что на нас талисманы. И тебе придётся плохо, если вовремя не сбежишь отсюда.

— Вдова выберет вариант, который потребует у неё меньше сил.

— Ну я даже не знаю, что легче — заставить забыть целый кусок жизни или внушить желание переехать в деревню!

— Не забывай, что во втором случае ей постоянно придётся подправлять твои мысли, чтобы ты никак не контактировал со внешним миром никому и не раскрыл наше местоположение.

Йован задумался. Звучало вполне логично. Сохранять такие тайны в двадцать первом веке — совсем не то, что в четырнадцатом или даже в восемнадцатом. Он даже не мог представить, какая мощь должна потребоваться, чтобы современный человек отказался от интернета.

Внизу раздался скрип старых ступенек — кто-то поднимался по лестнице, и, судя по медленным шагам, это была вдова.

— Помяни чёрта… — проворчал Йован.

Он молча слушал, как скрип под ногами старушки и стук её трости звучат всё отчётливее и ближе. Эта медлительность выводила его из себя, казалась издевательской, будто вдова нарочно дразнила их, притворяясь немощной и больной.

«Интересно, у неё есть молодое обличие? — подумал он. — Или она действительно такая древняя?»

Прежде, чем открыть дверь, старушка постучала так тихо, что если бы Йован и Гай вели разговор, то не услышали бы её.

— Я приготовила поесть, — сообщила она.

От неё даже через всю комнату чувствовался запах трав, из которых она варила чай, и этот запах был гуще, чем раньше.

— Что-то аппетита нет, — попробовал отказаться Йован, но вдова нахмурилась и строго погрозила пальцем.

— Не обсуждается!

Она схватила его за руку и потянула за собой, бормоча что-то про стресс, здоровье и регулярные приемы пищи. Даже выведя его из комнаты, старушка не разжала хватку, как будто опасалась, что он вырвется и убежит.

В кухне невыносимо пахло колдовскими отварами, и Йован с трудом сдерживался, чтобы не выдать отвращения. К счастью, на столе помимо привычной выпечки была и еда, в которые вдова вряд ли что-то подмешала. По крайней мере, чары амулета не придавали тот отвратительный запах ни тостам с сыром, ни яичнице.

Энни и Оуэн уже успели смести половину сладостей, а свои порции каши «незаметно» скормили мистеру Пушистой Попке. Сытый кот давился гречневым комком, но был слишком жаден, чтобы оставить что-то недоеденным.

Старушка неодобрительно покачала головой, однако не стала ругать детей и только переставила блюдо с печеньем на другую сторону стола.

— Даже не верится, что мы наконец свободны, — вздохнула она. — Наверняка здесь останутся только те, кому за семьдесят, а все остальные уедут… Будут жить нормальной современной жизнью, работать…

— Надеюсь, им хватит мозгов никому не рассказывать о магии и зомбаках, — сказал Йован, чтобы поддержать разговор, хотя отлично знал, что никто, кроме него, не покинет деревню.

Оуэн наскоро прожевал печенье и дёрнул сестру за рукав.

— А мы тоже уедем?

— Нет, конечно! — воскликнула Энни. — Нас же отправят в детдом, а там просто ужасная жизнь! Ты что, не помнишь «Оливера Твиста»?

Тихо рассмеявшись, вдова погладила её по голове.

— Это был девятнадцатый век, милая. Сейчас всё по-другому.

— Всё равно не уедем. Мы не бросим вас одну.

Эти слова растрогали старушку, и она отвернулась, чтобы незаметно утереть выступившие слёзы.

— Гай, а ты? — спросил Оуэн.

Гисборн хотел проигнорировать вопрос, сделав вид, что занят слишком важными размышлениями, но Энни поддержала любопытство брата, и дети уставились в упор в ожидании ответа.

— Посмотрим, как пойдут дела, — неохотно проговорил Гай. — Сперва надо уладить весь бардак, вразумить народ…

— И что-то сделать с миссис Мышью! — воскликнула вдова. — Бедняжка уже начинает поправляться, но я даже не могу подумать о том, чтобы задавить её ещё раз!

Йован поёжился, вспомнив о несчастной крысе. Но как бы ему ни было стыдно, он не мог не признать, что её временное «убийство» принесло большую пользу легенде. Именно на него было свалено то, что Робина всё-таки удалось прикончить, как бы загадочный безымянный колдун ни пытался это предотвратить.

— Мы должны серьёзно обсудить наше будущее, — говорила старушка, подливая во все чашки тошнотворный отвар. — Нужно сперва успокоить людей, а потом собрать всех в дружеской обстановке и нормально поговорить.