— Не беспокойся, Гавин, чувства юмора мне пока хватает, — отвечал ему Галад, нахмурившись. — Но над людьми я смеяться не люблю — вот потому-то тебе и кажется, будто его у меня нет.

Пожав плечами, Гавин снова повернулся к Мэту:

— А тебе, Мэт, все же не лишним было бы узнать побольше о такой острой штуке, как меч. В наши дни подобные навыки могут очень и очень пригодиться каждому. Кстати, друг твой, Ранд ал'Тор, носил меч прямо-таки удивительный. Ты о Ранде никаких вестей не слышал?

— Давненько я Ранда не видел, — отмахнулся от вопроса Мэт. Но во взоре Гавина, когда он упомянул имя Ранда, вспыхнул заинтересованный огонек. О Свет, что он-то успел вызнать о Ранде? Нет, ему ничего не известно! Если б знал, то объявил меня Приспешником Тьмы лишь за то, что я — друг Ранда. Но кое-что Гавин, по-моему, пронюхал. И Мэт продолжил: — Но вы ведь и сами знаете: мечи — в жизни еще не все и вся. А с любым из вас я бы отважился сразиться, если бы противник пошел на меня с мечом, а у меня в руках был мой верный посох!

Гавин так деланно закашлялся, что не было никаких сомнений: он всеми силами старался скрыть смех. Затем он проговорил с подчеркнутой вежливостью:

— Я уверен: этим ты владеешь очень ловко!

На лице Галада можно было прочесть полнейшее неверие словам брата.

Наверное, дело было в том, что оба бойца явно считали: Мэт просто-напросто расхвастался. Или, наверное, в том, что сам Мэт дал маху, когда расспрашивал стражников. Не исключено, что все дело тут было в Эльз, которая на парней раньше заглядывалась вовсю, но теперь не желала с ними совсем знаться. К тому же в ту минуту женщины-зрительницы взирали на Галада не отрываясь, в точности как кошка любуется на кувшин со сливками. Все они — и Принятые, и даже Айз Седай — оставались прежде всего женщинами, женщинами до мозга костей. Все сии объяснения мгновенно пробежали в сознании Мэта, но он их гневно отверг, в особенности последнее. Он сказал себе, что хочет так поступить просто-напросто потому, что не худо бы немного повеселиться. К тому же на этом деле можно и кое-каких деньжат заработать. Не станет же удача все время спиной к нему поворачиваться!

— Смело ставлю две серебряные марки! — заявил он. — Против двух от каждого из вас. На тех условиях, о которых я вам уже сказал, могу победить вас обоих разом — спорим?! Ну что, все по честному? Ставки равные, а? Вас двое, а я один против вас, так что два против одного — справедливей не бывает!

И он едва удержал смех, увидев, с каким изумлением вытянулись лица юношей.

— Мэт! — обратился к нему Гавин. — Пожалуй, заключать пари нам нет смысла. Совсем недавно ты был тяжело болен. Вот выздоровеешь окончательно — тогда, может, и потягаемся.

— Ты нам предлагаешь несправедливые условия, — сказал Галад. — И я не приму твоего пари — ни сейчас, ни потом. Ты ведь из той же самой деревни, где выросла Эгвейн, верно? И я не хотел бы ее… ее сердить.

— Да она-то тут при чем?! Стукните меня одной из своих деревяшек — и каждому из вас я вручу по серебряной марке! Но если я успею шарахнуть вас раньше, то по две марки мне даст каждый из вас. Или вы сомневаетесь в своем искусстве?

— Твое предложение — нелепо и смехотворно! — сказал Галад. — У тебя и с одним-то обученным мечником справиться никаких шансов нет, не говоря уж о двоих. Я не стану злоупотреблять таким преимуществом со своей стороны!

— Ты уверен в своем превосходстве? — проскрежетал неожиданно для спорщиков скрипучий голос. К трем юношам подошел кряжистый Страж, он недовольно хмурил густые черные брови. — А вы уверены, что управляетесь со своими мечами достаточно шустро и победить мальчишку с палкой вам вдвоем ничего не стоит?

— Но это было бы нечестно, Хаммар Гайдин! — отвечал Галад.

— Он был болен, — добавил Гавин. — Да и незачем совсем эта схватка!

— По местам! — проскрежетал Хаммар и кивнул через плечо на площадку. Галад и Гавин, покосившись на Мэта с сочувствием, повиновались своему наставнику. Он между тем продолжал недоверчиво рассматривать Мэта. — Ты уверен, что готов к схватке, парень? Поглядев получше, я ясно вижу: тебе самое место в постели!

— С кровати я давно поднялся! — возразил ему Мэт. — И к бою вполне готов! Теперь-то никуда не денешься, придется драться. Потерять свои последние две марки я не хочу!

— Ты по-прежнему горишь страстью выиграть спор, парень? — спросил Хаммар, и его тяжелые брови взметнулись удивленно.

— Просто мне деньги нужны! — Мэт засмеялся.

Смех его внезапно оборвался, когда юноша взглянул на ближайшую стойку, где красовались шесты, а колени у него подогнулись. Он быстро оправился, надеясь, что со стороны все выглядело так, будто на секунду он споткнулся. Подойдя к стойке, Мэт тянул время, неторопливо выбирал себе шест, облюбовав тот, что был толщиной дюйма в два, а длиной превосходил рост самого Мэта на целый фут. Я должен их победить во что бы то ни стало! Разинул свой дурацкий рот — и отвечай теперь за свои слова! Не терять же мне, в самом деле, две марки! Лишусь их — и навсегда тю-тю возможность выиграть нужные мне позарез денежки!

Обеими руками держа перед собой выбранный посох, Мэт обернулся к поджидающим его противникам. Победить их во что бы то ни стало!

— Да поможет мне удача! — прошептал Мэт. — Пора бросать кости!

— Ты вроде на Древнем Наречии говоришь? — Хаммар взглянул на Мэта, не скрывая своего удивления.

В ответ Мэт лишь пристально посмотрел на Стража, но не сказал ему ни слова. Он чувствовал, как холод пробирает его до костей. Мэт еле заставил себя шагнуть на тренировочную площадку.

— Не забывайте про ставки! — произнес он громко. — По две серебряные марки от каждого из вас — против двух моих.

Понемногу начиная понимать, что происходит у них перед глазами, Принятые стали переговариваться между собой взволнованно. Айз Седай в молчании смотрели на площадку. Гавин и Галад разошлись в стороны от Мэта, держась от него в нескольких шагах. Ни один из них не поднял еще свой меч в боевую позицию.

— Никаких ставок! — заявил Гавин. — Никакого пари!

— В таком бою я выигрывать твои монеты не желаю! — сказал Галад.

— Ну а я ваши денежки выигрывать очень не прочь! — молвил Мэт.

— Ладно! — прорычал Хаммар. — Если у мальчиков не хватает духу принять твои ставки, парень, то я сам с тобой рассчитаюсь!

— Пусть будет так, — откликнулся Гавин. — Раз ты настаиваешь — принято. Будь по-твоему!

Галад, поколебавшись мгновение, тоже промолвил:

— Ладно, согласен. Принимаю! Давайте положим этому фарсу конец!

Мэту нужно было лишь уловить первое движение. Как только Галад устремился на него, Мэт сдвинул хват на шесте и развернулся на месте, ткнув концом оружия высокому бойцу под ребра, тот глухо охнул и споткнулся. Не останавливаясь, Мэт продолжил разворот и, едва Гавин приблизился на расстояние удара, взмахнул своим оружием. Шест двинулся вниз, нырнул под меч Гавина и подсек тому ногу. Гавин рухнул как подкошенный, а Мэт, довершая разворот, с размаху врезал снизу по правому запястью Галада. Поднятый к атаке меч вылетел у него из руки. Но, словно не чувствуя боли, Галад текучим движением прыгнул к своему оружию, перекувырнулся и тут же вскочил на ноги, обеими руками сжимая меч.