– Да, а я думала, что все только вместе и никуда больше.

– Глупенькая, кто же от родных отказывается?

– Но договор?

– А ты его читала?

– Нет, а что, я же вот подписала.

– Дают читать, ты читала?

– А ты его вот затем читал, чтобы, а я думала, что там, там все очень сложно написано, как нас учат на уроках, как вот с императором разговаривать, бр-р. – Передергивает плечами. – Там такие сложные слова.

– Вот поэтому надо прочитать все внимательно. Придем домой к твоим родителям, возьмешь прочитаешь, что непонятно, у меня спросишь, поняла?

– Э, а почему у тебя? Папа тоже может все объяснить.

– Нет, не может, – я настаиваю.

– Он понимает лучше. – Марти тоже упрямится и настаивает на своем.

– Марти, вот смотри, у тебя отец продает.

– Да, конечно, – кивает.

– Когда он продает, он дешево продает.

– Ну, нет, прирост же должен быть.

– Вот и с договором так же, ты его прирост, и он тебе объяснит не твою выгоду, понимаешь, а свою.

– Но как же, он же мой отец, – она удивленно.

– Да, он отец, но если у нас будет мальчик, то твой отец его заберет себе, понимаешь?

– Но договор же.

– Но это, если что, наш ребенок, а, или тебе все равно? – Достала уже.

Она надолго замолчала.

– Вот представь: кто-то заберет твоего ребенка, а?

– Но папа, – Марти никак понять не может.

– А какая разница? Если ребенка ты не увидишь.

– Но! – Марти опять вскидывается.

– Вот и думай.

Она опять впала в задумчивость.

– Это получается, что нельзя доверять никому, но как же тогда быть?

– Почему никому? Ты же не думаешь, что отец у тебя украдет вещи или что в школе пропадет твоя сумка с учебниками или в раздевалке пальто, куртка?

– Да, это правда.

– Вот и с этого и суди. Что есть вещи, которые можно доверять всем или почти всем, – я поправляюсь. – Есть те, которые только родителям, есть – вот только семье, а есть – только себе, личные только, – поняла?

– А вот только себе – это как?

– Ну как тебе сказать, ну вот ты в туалет ходишь.

Блин, аж самому неудобно, но как-то надо ей все объяснить, пусть и на таком примере.

– И что ты там делаешь, это никому не надо говорить и рассказывать, понятно?

То что она покраснела, потом еще, а потом засмеялась.

– Я поняла.

– И что смешного я сказал?

– Ну у нас раз дворник животом заболел и не успел добежать, очень смешно было вот. Ой, я ничего, а?

– Нет, все нормально, это и правда смешно, наверное.

– Особенно, – про себя думаю, – когда со стороны на это смотришь. – Что будем делать? Пошли к тебе домой или в аптеку сначала?

– Пошли, папа обрадуется.

– Сегодня где будем ночевать?

– А где хочешь?

– Ну здесь точно не хочу.

– Значит не будем.

– Давай у меня, – Марти предлагает, с великой надеждой.

– Давай, я только вещи не брал.

– А паровичка возьмем и привезем.

– Хорошо, хорошо.

– Ура-ра-ра, – она аж в ладоши захлопала.

Вот ее пробрало.

В аптеке была уже другая продавец, и мы молча прошли. Секретаря не было, все же был выходной, Кастело сидел, глянул на нас хмуро, но махнул рукой: садитесь.

Сели.

– Что сказать хотели? – Кастело все еще хмурится.

Тут Марти вылезла, и то хорошо, не все же мне тянуть этот семейный воз проблем, устал я что-то.

– Папа, мы сегодня дома ночевать будем, а то там ничего нет, ни мебели, ничего совсем, и надо все завезти и ремонт сделать, вот.

Да, умеет, когда надо, и по делу тарахтеть.

Кастело аж поморщился.

– Хорошо, доча, а что вам в голову пришло, не понравилось у Вилесс? – На меня поглядывает.

– Почему? – стушевалась Марти.

– Ну вы на квартиру перешли, значит не понравилось.

– Пап, ну мы хотим все сами… вот. – Марти заводится.

– Сами – это хорошо, но ведь придется самим готовить, ты это не умеешь.

– Пап, я все придумала, я найму людей.

– И где ты найдешь?

– Я вот на… Папа, ну найду потом вот.

А, молодец, не стала все выкладывать. Я уже думал, сейчас весь расклад даст, нет, одумалась. Видно уже, что-то соображает, пока это не страшно, тайн у нас нет, но со временем кто знает, как оно будет.

Кастело под напором дочери сдался и пообещал выделить и мебель, и продуктов подкинуть и, когда узнал, что сегодня к ним ночевать идем, в общем расчувствовался и денег даже пообещал, живем пока.

Поэтому, не задерживаясь больше, пошли домой.

– Ой, ничего? Я правильно говорила? Только вот про Валери чуть не сказала, вот, но я привыкну, я раньше все-все дома рассказывала, и мне даже за это иногда попадало, но мне говорили, что все равно надо говорить, а сейчас вот и не надо. Это странно как-то, и я такая взрослая, да. Правда?

Пришлось обнять, поцеловать и похвалить.

Она: – Люди же смотрят.

– И что? – я удивленно на нее смотрю.

– А мы вот. Ой, нам же можно сейчас, да, я забыла, как здорово, еще хочу, – губы подставляет. Полезла сама, стоим целуемся. Ребенок, совсем ребенок. Потом идем к ней домой.

– Надо что-то купить, – произношу задумчиво.

– А зачем? – спрашивает удивленно.

– В гости же идем, – я уточняю.

– Э, в гости, мы же домой идем. Э, да, поняла.

– Что мама любит?

– Мама любит? А вот печенье и любит, давай возьмем немного.

Идет проговаривает про себя. – Домой – в гости, взять печенье – прямо странно.

– Бывает, привыкнешь.

Заходим в лавку сладостей, долго выбираем, что, идем. Дома встречает мать Марти Иветт Кастело, всплескивает руками: «Марточка, ты пришла!». Потом: «Здравствуй, Витоли. Как у вас? Хорошо все? Где были? Откуда?». Эти извечные женские разговоры. Марти под моим взглядом начинает чуть медленнее, чем обычно, рассказывать, что мы вот хотим снять квартиру или скорее уже сняли. Да, я вот так отойду, постою, я не при делах, как же оно вот рвется пуповина, если сам Видэл Сезови хмурился, представляю его жену и ее состояние. Как же, ее кровиночку.