приготовить ванну и накрыть на стол, – успел сказать старик перед тем, как караульные открыли двери.

Через холл торопливо шёл Гюст.

– Что нового? – бросил Адэр и двинулся к лестнице.

– Все, кого вы приказали вызвать, прибыли, мой правитель.

– Маркиз Бархат?

– Вернулся ночью.

– Отлично. Пусть ждёт меня в обеденном зале. И распиши мой день, чтобы я успел переговорить со всеми приглашёнными.

Приняв ванну и прочитав костюмеру краткую лекцию о взаимосвязи интеллекта и моды, Адэр направился в обеденный зал. В конце коридора показалась Вельма. Завидев его, сверкнула игривым прищуром глаз и кокетливо присела. Адэр прошёл мимо, мечтая о бокале вина и курице с хрустящей корочкой.

Вилар стоял у окна и был настолько увлечён разглядыванием неба, что пришлось брякнуть ножками кресла по паркету, чтобы привлечь к себе внимание.

Вздрогнув, друг обернулся:

– Прости. Я не заметил, как ты вошёл.

Адэр сел за стол и жестом пригласил присоединиться. Служанки расставили блюда, наполнили бокалы и замерли за спинками кресел.

– Свободны, – не оборачиваясь, сказал Адэр и, вместо того чтобы наброситься на еду, уставился на Вилара. – Ты заболел?

– Малика осталась в Ларжетае.

– И что?

И тут друга прорвало. Захлёбываясь словами, путаясь и повторяясь, Вилар поведал о дороге в столицу, о гостинице и банке, о кафе и танце, о Площади Умельцев и ночи в Смарагде.

– Мне пришлось уехать, – произнёс он и перевёл дух, будто за несколько минут обежал полмира. – Верни её.

Адэр сделал глоток вина:

– Значит, зал для аукциона ты не нашёл.

– Не будь таким жестоким, – тихо проговорил Вилар.

Адэр со стуком поставил бокал:

– Я выслушал слезливый рассказ, восхваляющий ум и женские достоинства простолюдинки. И я жестокий?

– Верни её. Прошу.

Адэр всматривался в застывший взгляд друга, в усталое лицо, в печальный излом губ. Если любовь так меняет мужчину – к чёрту её!

– Хочешь напомнить мне, как должен себя вести маркиз? – чуть слышно произнёс Вилар. – Не надо. Не трать слова и время.

Аппетит пропал окончательно. Адэр поднялся. Заложив руки за голову, закружил по комнате. Тело гудело. На груди и спине огнём горели ссадины. При каждом шаге стопы пронзала боль, будто он ступал босиком по битому стеклу.

– Я успел объехать несколько гостиниц. Ничего стоящего, – прозвучал неестественно бодрый голос Вилара. – Побывал в театре. Красивое старинное здание, огромное светлое фойе, недавно ремонт сделали, мебель поменяли. Но у них через месяц начинается театральный сезон. Все билеты проданы. Тебе придётся отправить на поиски зала кого-нибудь другого. Если поеду я… я поползу к ней и растопчу свою гордость.

– На Площади Умельцев можно найти оценщиков?

– Думаю, да.

– А заказать сейфы?

– Конечно.

Адэр прошёлся из угла в угол, упёрся руками в спинку кресла:

– Ты просишь вернуть её. Но мне не нужны бездельники. Мун набирает прислугу, но я не представляю Малику горничной или мойщицей посуды. Кем она будет?

– Кем и была – секретарём, – сказал Вилар и сделал глоток вина.

– Секретарём Совета не может быть человек из низшего сословия.

– Моим секретарём.

Адэр уселся за стол:

– Не знаю, как ты из этого выпутаешься.

– Считаешь, что я запутался? Пусть будет так.

Адэр поковырялся вилкой в тарелке:

– Кажется, я знаю, почему отец ничего не делал в Порубежье.

– Я тоже знаю, – сказал Вилар и наполнил бокалы вином.

– Догадался или знал с самого начала?

– А тут и гадать нечего. Сколько в истории примеров, когда великие державы пригревали на груди нищие клочки земель. Облагораживали их, исцеляли. Двумя словами: вкладывали душу. Потом находился какой-то местный, так называемый национальный герой, который умел выкрикивать лозунги, и народ со своими транспарантами и с чужим добром уходил за ним в свободное светлое будущее. Поэтому Моган брал и ничего не вкладывал, чтобы не жалко было терять.

– Знаешь, почему отец отправил меня в Порубежье?

– Знаю.

– Говори.

– Тебе не понравится то, что я скажу.

– Говори!

Вилар наполнил бокал вином, поставил перед Адэром:

– В Тезаре уже есть национальный герой – это Великий. Тебя всегда будут с ним сравнивать. И там, в Тезаре, как бы ты ни старался, тебе не прыгнуть выше него. Только здесь, в Порубежье, в стране, которой уже некуда падать, ты сможешь показать всему миру насколько ты умнее, дальновиднее и сильнее отца. Только такого короля будет боготворить Тезар после Великого.

– Ты сам себе противоречишь. Порубежье – не моя страна. Я для неё чужой. Народ поплетётся за мной следом, но в какой-то миг пойдёт в другую сторону. За своим героем.

Адэр осушил бокал и, оставив друга, отправился в кабинет.

Три дня, проведённые в «Провале», не прошли зря. Беседы с дворянами протекали без сучка и без задоринки. И когда около полуночи порог комнаты переступил последний претендент на кресло за круглым столом, Адэр уже чётко понимал, что формирует технический Совет. Все, с кем он разговаривал, были образованными, опытными людьми с живым умом и искромётными идеями. Однако между фразами то и дело проскальзывал намёк, что они будут стоять на защите своих личных интересов.

Вошедший человек кивнул и опустился на стул. Густые волнистые волосы цвета конского каштана, широкий лоб, тёмные и очень живые глаза, узкие губы, волевой подбородок – мужчину можно было бы назвать красивым, если бы от него не веяло пронзительным холодом.

– Сожалею, что вам пришлось так долго ждать, маркиз Орэс Лаел, – сказал Адэр.

– Можно я переставлю стул? – прозвучал глубокий голос. – Не люблю сидеть спиной к двери.

Получив разрешение, Орэс сел сбоку от стола и тем самым возвёл себя в ранг равноправного собеседника.

– Кратко расскажу о себе, – проговорил он. – Пять лет жил в Тезаре. Писал учебники для высших учебных заведений по международному праву. Четыре года преподавал в Партикураме историю международных отношений. Последние пять лет служил при дворе Габрилы Ок’Шер в Маншере старшим помощником советника по международным вопросам. Два месяца назад вернулся в Порубежье с надеждой, что вы не обойдёте меня своим высочайшим вниманием.

– Ваш послужной список впечатляет.

– Я всю жизнь работал на своё имя. Сейчас, сидя перед вами, хочу, чтобы моё имя вернуло мне долг.

Адэр не был готов к такому напору.

– Какое место вы отводите себе в истории страны?

– Место верного слуги мудрого правителя, – не моргнув глазом, ответил Орэс.

– Что можете рассказать о Ракшаде?

На точёном лице маркиза не дрогнул ни один мускул.

– Только то, что знаете вы, мой правитель. Ракшада чуть меньше Тезара, но богаче его в несколько раз. В международной политике использует диктат. Правительства всех стран свой страх перед Ракшадой называют уважением. В Ракшаде