свое торжество всех, однако Эстебан и Валентин не смогут присутствовать. А потому к вам обеим будет повышенное внимание.

В Веасе Единение и не праздновали с таким размахом. Обычно аристократы ограничивались пиром в честь наступления нового года, простолюдины просто веселились и отдыхали. Соседствующие с Империей северные графства иногда устраивали карнавальные вечера, но крестьяне и горожане находили эту традицию обременительной, а потому такие мероприятия так и оставались за закрытыми дверьми дворянских поместий.

София позаботилась о том, чтобы мы с Каталиной не выделялись из числа столичных жителей, заранее заказав нам костюмы. Чести быть приглашенными на бал-маскарад в императорский дворец были удостоены только знатнейшие аристократы, вельможи и высшие чины, и на таком приеме нужно будет показать себя только с лучшей стороны.

— Ари, а ты тоже приглашен? — поинтересовалась Ада, с озорным интересом повернувшись в сторону юноши.

— Да, — недовольно процедил тот, продолжая нехотя ковыряться вилкой в тарелке — аппетита у него явно не было.

— Господин Раомос очень долго обдумывал это решение, — строго заявил Арсений. — Однако держать мальчика взаперти все шесть зим обучения не получится, как бы полковнику того не хотел. Поэтому, по такому случаю, все же было сделано исключение.

— Но ведь нет ничего в том, чтобы иногда посещать приемы? — нахмурилась набелитка. — Он ведь наследник Хус, Великого Дома севера. Как по мне, это отличный шанс показать всем имперцам, что северяне далеки от стереотипного представления других провинций.

— В ваших словах есть доля истины, госпожа Набелит. Однако полковник считает, что здоровье его внука может подвести. Не хотелось бы попасть в неприятную ситуацию. Боюсь, что состояние молодого господина может быть неправильно истолковано, и вызовет некоторые вопросы. И в этом я разделяю его мнение…

Сначала мне показалось, что сзади что-то рухнуло — громкий звон посуды и металлический лязг заставили всех присутствующих за столом вздрогнуть и обернуться.

Ари стоял на ногах, уперевшись ладонями на стол. Его бокал описывал дугу по гладкой поверхности стола, разливая содержимое. Вилка и нож упали на пол, как и небольшой разбившийся вдребезги пиал с перечно-томатным соусом. Тарелка от его удара по столу умудрилась подпрыгнуть, разбрызгав остатки еды белыми каплями не только стол, но и руки юноши, однако тот не обратил на это внимание. Его взгляд, полный ненависти и гнева, которых я никогда прежде не видела на исхудавшем лице, был устремлен прямиком к сервитуврию. Казалось, еще немного, и Ари вцепится в глотку своего наставника, словно бешеный пес. Мне стало не по себе, дыхание застыло в груди. Ада побелела как полотно, а узкие глаза в страхе широко распахнулись.

— Ужин окончен, — процедил Ари. — Увидимся завтра.

Даже не взглянув на нас, он пнул ногой оказавшийся у него на пути опрокинутый стул и быстрым шагом скрылся в глубинах поместья, оставив собой гробовую тишину и красные следы испачканной в соусе ногой. В приглушенном свете они чудовищно походили на кровавые.

Арсений потупил взгляд, на лице старика было странное выражение.

— Пожалуй, нам пора, — сказала Ада, и в тишине ее голос казался громогласным.

Девушка выглядела больше чем-то расстроенной, нежели шокированной внезапным поведением друга. Сервитуарий что-то неразборчиво пробубнил, а затем подозвал двух служанок, которые сопроводили нас из столовой в прихожую. Максимилиан и Дарен дожидались нас, готовые к выходу. Как только арабиец сообщил, что их транспорт уже дожидается их, Ада быстро нацепила на себя свою темную шубку и, вяло попрощавшись, торопливо покинула поместье.

Ян вышел вслед за Адой и Дареном, чтобы подготовить вместе с Лоуренсом нашу карету. Я осталась в полном одиночестве в окружении прислуги, которые учтиво подавали мне мою верхнюю одежду.

— Госпожа Кустодес? — уставший голос заставил меня обернуться.

— Полковник, — я спохватилась и сделала реверанс. — Я думала, что вы слишком заняты, чтобы почтить нас своим присутствием… Надеюсь, произошедшее тут не отвлекло вас от ваших дел?

Среднеземец лишь тряхнул седой головой, отчего его волосы растрепались. Но знакомым движением тут же поправил их.

— Я должен извиниться за поведение своего внука. Вы должны понимать, что в его положении на него свалилось куда больше, чем он пока может вынести. И требований к нему тоже стало куда больше, чем дома. И иногда он… не выдерживает этого.

— Я понимаю, господин Раомос, — глаза сами опустились в пол, под его взглядом я чувствовала, будто это я виновата в том, что парень вспылил. — Ари и так успел пережить то, но я не думала, что тема его недуга может вызвать подобную реакцию…

— «Подо льдом таится ярость», — напомнил Игнаций, а затем вздохнул так тяжело, будто на его плечах вмиг оказалось невыносимо тяжелое бремя. — У моего внука крайне непростой характер. На вид он мягкий и спокойный, но жесткий и вспыльчивый внутри. Больше похожий на Хус, чем мне бы того хотелось. Однако и на отца своего он не слишком похож — тот обычно всегда говорил прямо, а потому такие вспышки гнева не были для него чем-то странным, — он замолк, задумавшись о чем-то. — Наверное, поэтому я думал, что моя дочь будет лучшим выбором, чем Рената.

Мое стеснение отступило, как только я услышала знакомое имя. Однако Игнаций был последним человеком, от которого я рассчитывала его услышать.

— Вы… вы о моей матери? — я смотрела прямо в суровое сухое лицо.

— О ней. Вы очень похожи на нее, госпожа Камилла. Внешностью, конечно, вы пошли в отца, но глаза, взгляд… Словно бы она снова на меня смотрит, как и четверть века назад.

— Вы знали моих отца с матерью? — я не смогла скрыть свое недоверие. Да и не пыталась.

Моя реакция смутила старого гвардейца. Он нахмурился и уточнил:

— Разве вы не знали, что Эстебан и Айварс состояли на службе в Серой гвардии под моим командованием?

— Нет… — я чувствовала себя сокрушенной, подавленной. Как же надоело, что каждый встречный знает о моей семье больше меня самой.

— Что ж, тогда и о том, что оба они претендовали на руку Ренаты, вам тоже не известно.

Я помотал головой. Жгучая злоба яростно пульсировала обидой в груди. Сколько еще всего от меня скрыли? Игнаций без труда прочитал это, его лицо жалостливо смягчилось.

— Я не раз видел ее, когда она приходила навестить Эстебана, если ему не получалось покинуть Беламию из-за службы. Видел и завистливый взгляд Айварса. Моей Джордис тогда было не больше пятнадцати, и она была влюблена в этого вспыльчивого громогласного северянина, а потому я невольно присматривался за развитием драмы, что разворачивалась в моем корпусе. Не хватало только, чтобы эти олухи, не приведи Император, вызвали друг