друга на дуэль насмерть. Но когда они объявили о помолвке, Айварс сдался а потом в тайне начал видеться с Джордис. Много зим спустя, когда Хус уже покинул гвардию и стал ярлом, Айварс вернулся просить ее руки и увез ее в свой заснеженный край. Я был приглашен на свадьбу Ренаты и Эстебана тут, в Столице. А в последний раз видел ее на свадьбе дочери, в Витгрансе.

— Я… не знала этого, — сделав судорожный вдох, я подавила желание расплакаться от несправедливости. Отец так много утаивал, что было сложно поверить, что у него могла быть хоть сколько-нибудь нормальная жизнь.

Похоже, что тут, в Империи он был искренне счастлив, был на своем месте. Зачем он согласился стать герцогом? Зачем он отдал все, чтобы потерять такую жизнь? Чтобы стать угрюмым, недоверчивым, молчаливым и скрытным?

— Я не хотел расстраивать вас, Камилла, — голос Игнация внезапно потеплел. Похоже, он не ожидал, что его рассказ вызовет такую реакцию. — Все это вам точно следовало узнавать не от меня. Ваш отец немногословен, как я погляжу. Впрочем, оно и к лучшему. Империя не любит, когда кто-то болтает за ее стенами. Но увидев вас еще тогда, у сенатора Фелативы, я сразу же вспомнил былые времена. Прошу простить мне мою… сентиментальность. Я просто слишком давно не виделся с дочерью.

На секунду маска строгого высокопоставленного офицера отошла в сторону, и за ней я разглядела старика — уставшего, тоскующего и растерянного. Игнаций хотел было что-то добавить, но за входной дверью послышались шаги. Через мгновение Ян, покрытый тонким белым снежным пушком, показался в дверном проеме:

— Госпожа, мы готовы к отбытию… — он осекся, увидев, что я не одна, и вежливо поклонился Игнацию.

— Уже иду, Ян.

— Камилла, передайте мои извинения за поведение внука и госпоже Набелит от моего имени. И пусть, милостью Императора, вы доберетесь домой в порядке. Погода, кажется, ухудшается. Да озарит вас свет Имперских Истин.

На улице, окутанной ночью, медленно и мирно падали крупные хлопья снега. Огни Столицы сверкали, делали город даже в такое темное время суток, вырисовывая контурами силуэт высокой свечи башни императорского дворца, как маяк.

Я шагала вслед за Яном, погруженная в свои мысли, и всю дорогу обдумывала случившееся этим вечером. И рассказ Арсения, и вспышка гнева такого спокойного и уравновешенного Ари, и столь внезапное откровение от Игнация…

— Все в порядке? — обеспокоенно спросил Ян, от которого не укрылось мое подавленное настроение.

— Да, — неубедительно солгала я.

— Ари Хус повел себя не слишком красиво в присутствии гостей, но он молодой парень, у него кровь горит. Я сам когда-то был таким же.

— Нет, Ян, не был. Ты никогда не был хилым калекой, которому еще и постоянном напоминают об этом.

Хан согласно кивнул.

— Это так, однако я могу понять, когда окружающие от тебя требуют больше, чем ты можешь. Не забывайте, что мой отец был прославленным мечником, а уж когда его супругой стала сеньора от крови Великого Дома, то и отношение к нему изменилось. Ему, без роду и имени, пришлось делом доказывать, чего он стоит и что с ним надо считаться. Звание Первого меча он заслужил потом и кровью. И от сына своего он ждал свершений не меньше. Так что тут я молодого Хуса понять могу как никто лучше.

— Почему все так? — я подняла глаза на спокойное лицо, так сильно отличающееся от жесткого Игнация. — Почему мы не в праве выбирать, что лучше для нас самих? Почему нам приходится руководствоваться только тем, что решили за нас?

«У нас нет выбора»…

Голос отца тихо прошелестел в голове.

— Госпожа?.. — Ян непонимающе уставился на меня.

— Разве не было бы лучше, если бы отец остался на службе в Гвардии? На звание герцога было столько претендентов, отдали бы власть нашим двоюродным дядьям или кузенам. Почему он выбрал быть несчастным, вместо того чтобы быть тут, на своем месте?

Телохранитель долго не решался ответить.

— Смог бы он смотреть в глаза своим детям, если бы поступил так эгоистично? Да, он отрекся от своей фамилии, когда встал на службу Империи, но он был и оставался Кустодес, оставался братом Грегора, сыном Эрнеста и внуком Элизара. Мог он предать их наследие и жить потом с этим? Интересы Дома и семьи всегда должны быть выше своих собственных, девочка моя. Сколько раз он это говорил и вам, и вашим братьям? И вам не следует забывать об этом.

Желчь, просочившаяся из последней фразы, заставила меня нахмуриться.

— О чем это ты?..

— Несомненно, я рад что вы смогли найти единомышленников среди ваших сверстников, однако вы не должны забывать о том, что вы не должны сближаться с ними слишком сильно.

— Они мои друзья, Ян, — я опешила.

— Другие Дома нам не друзья, госпожа, — в словах Яна сквозил отцовский тон.

Нет, Ян не понимал. И отец тоже. Ничто не делало нашу связь с Адой и Ари прочнее, чем общая тайна, которая сплотила сильнее чем наше происхождение и положение. Не могла же я рассказать ему, во что мы умудрились влезть и что уже стоит на кону. Пути к отступлению отрезались с каждым днем, что мы проводили в поисках информации и составления плана. Страстное желание докопаться до истины было сильнее и сильнее, особенного сейчас, когда мы так близки к свершению желаемого…

Мне оставалось лишь раздраженно повести плечами, не в силах никак ответит на претензию Максимилиана. Тот продолжил свои упреки:

— Признаться, я несколько удивлен, что у вы в итоге стали общаться именно с Хусом и Набелит. Из всех возможных вариантов, вы выбрали тех, кто, так или иначе, соперничает с Веасом. Ваш отец предпочел бы, чтобы вы выбрали в качестве своего круга доверенных лиц кого-то из Малых Домов…

— Да причем тут отец? — я уже готова была взорваться от негодования, однако опасения ледяной волной мигом остудили мой пыл. — Подожди. Уж не хочешь ли ты сказать, что отец в курсе о том, с кем я общаюсь в Академии? Вы ему и об этом докладываете?!

Отец успел прислать мне всего два письма из дома, сухих и скупых, и каждая строчка в голове отдавалась его голосом. Однако ни в одном из них он не разу не упоминал, нет, даже не намекал о том, что ему не угоден мой круг общения или мои интересы.

— Пока вам не исполнилось двадцать, вы находитесь под попечительством Софии Оре. Разумеется, она отсылает в Мар-де-Сеаль раз в две-три недели с почтовым судном отчеты и о