играют в ручную, посвистывая, задавая ритм ударами ладоней. Первым из нас двоих выкатывается Якуб. Пчелка, разумеется, не идет с ним в пару, потому что танцам не обучена. Вместо нее отправляется двоюродная сестренка Амины. Все внимание Пчелки приковано к жениху, как она радуется каждому лихому повороту и четкому ритму, который Якуб задает, выкладываясь в лезгинке по полной!

От радости Мия готова у него на шее при всех повиснуть, это по яркому блеску глаз видно, но девушка соблюдает приличия, держится скромно. Готов поспорить, этой парочке приличия вообще с трудом даются, они друг друга взглядами пожирают, лапают. Я бы тоже свою Эвочку… Ох, как жрал глазами… А потом жарко имел, возмещая страстью те моменты, когда из-за следования приличиям на расстоянии пришлось бы держаться.

Горько мне без нее. Улыбку натягиваю через силу. Музыка, по сути, для меня безвкусная, радость тоже поверхностная. Все не то, все не так… Оказывается, вся моя радость, вся моя страсть утекли к ней, там и остались. Похитила Эва у меня все краски жизни и свинтила черт знает куда!

Папаша-министр постарается следы замести. Можно попытаться через Игната пробить, но в правительственные связи лезть может оказаться чревато для друга. В общем, узнаю у Игната аккуратно, что можно сделать, а пока…

– Не хочешь и ты показать, на что способен? – ложится на плечо рука Джамаля.

– С удовольствием. Где Амина? Давно я ее не видел, больно скромная у тебя сестрица, прячется от меня, даже не поговорил с ней толком. Хоть в танце себя покажет. Зови.

– Амина…

– Амина?

– Амина!

Никто не отзывается. Джамаль мрачнеет, цепляет младшую сестренку.

– Амину найди. Живо… Может быть, снова у себя отсиживается?

Амину бросаются искать…

Сначала тихо, потом нарастает гул беспокойства…

Через полтора часа новость о том, что Амина пропала, прокатывается по собравшимся отрезвляющей волной.

На следующее утро у дома дяди Мурада появляется «гонец» от семьи Руслана – его дальний-дальний двоюродный старший брат с новостью о том, что Руслан украл Амину.

Джамаль на глазах звереет, готовый убить. Дядя Мурад выглядит удивленным, встревоженным, всю ночь глаз не сомкнул. После недавно перенесенной операции ему было сложно бодрствовать всю ночь.

Отец переглядывается со старшим сыном. Все прилюдно, напоказ. В доме полно гостей. Шила в мешке не утаишь.

Я встаю со своего места и с деланно оскорбленным, разочарованным видом говорю:

– Спасибо за невесту, дядя. Уважил! Мне здесь больше нечего делать!

Джамаль бросается за мной следом.

– Погоди. Неловко как вышло… – бранится, матерясь. – Не зря мне этот нищеброд никогда не нравился. Адам, никто из нас тебя оскорблять не хотел! Кровью клянусь! Из-под носа девушку умыкнул! Как так-то…

– Сам знаешь, как. Жените их теперь. Я краденую девку в жены брать не стану.

– Брат… Брат, у меня еще другие сестры есть. Мы загладим свою вину!

– Хватит! – отрицательно рублю воздух ладонью. – Пока самая старшая из твоих оставшихся сестер подрастет хотя бы до совершеннолетия, я уже совсем потеряю интерес к женитьбе. Спасибо. Но я больше связываться с этим не стану. Сам найду спутницу жизни. Точка!

То же самое я заявляю и дяде Мураду, тоже прилюдно… Чтобы не было двусмысленных толкований. Мне приносят пышные извинения. Я делаю вид, что принимаю их неохотно и хочу уехать как можно быстрее…

Все остальное проходит как по накатанной.

Как задумывалось. Единственное, что мне хочется сделать, это посоветовать молодым выглядеть не такими уж очевидно счастливыми… Все потому, что становится завидно. Ведь я свое счастье с любимой проебал…

– И что это было? – интересуется тихим голосом Якуб.

– Ты о чем?

– Обо всем кипише, который тут случился. О том, что Амину замуж за другого выдают.

– Обидно, да?

– Еще бы! – смеется Якуб, подмигивая.

* * *

Молодых женили сразу же! Свадьбу организовали быстро…

Мне приходится задержаться еще ненадолго.

В ночь перед отлетом я долго не могу уснуть. В голове крутятся бесконечно даже не мысли, а их небольшие отрывки, тени.

Я без конца выхожу покурить на балкон, выбираюсь на ночной воздух, побродить по двору, неспешным шагом стараясь себя подтолкнуть в сон.

Но не выходит.

Не могу перестать переживать об Эве. Вину за собой чувствую, но как дохожу до момента, где она меня бросает, болью перекрывает разумные чувства. Достигаю предела какого-то, дальше него шагнуть пока не выходит, болью собственной слепит.

Может быть, Мия в чем-то права была, предлагая мне улететь за границу. Сменить обстановку на время будет полезно… Но поможет ли это убежать от мыслей в своей голове? Перестану ли думать об Эвочке, о нас с ней, постоянно раз за разом проживая моменты, которые у нас были. Я даже мысленно за один из них зацепить не могу, мне все из них дороги безумно. От мига нашей первой встречи, до самой последней.

Как она выросла, как изменилась моя девочка… Какой стала острой, сияющей, сильной… Такое провернуть, надо иметь несгибаемый стержень. Горжусь ею и ненавижу одновременно за всю боль, что она мне причинила. За унижение…

От обручального кольца я избавился. Даже не помню толком, какое купил. Помню только, просил самое лучшее, дорогое!

Но кольцо с рубином, купленное мной ранее, до сих пор при мне.

Немного подумав, снимаю, с шеи золотую цепочку, которая болтается на уровне груди, и продеваю через нее кольцо. Пусть всегда будет при мне. Как напоминание о том, чего можно лишиться за миг, поддавшись на самообман.

Это самое ужасное… Мне стоит очиститься, одуматься, выгрести за собой все. Внутри, как в конюшнях, за которыми давно никто не смотрит, навалено все в кучи.

Засыпаю под утро…

С трудом большим смыкаю глаза и проваливаюсь в сон. Обычно я редко сны запоминаю, но этот сон я запомнил.

Мне снится девчушка крохотная. С темными глазенками-пуговками, смугленькая, как я, но мордашка – чисто, как у Эвы. Ее черты лица, скулы, подбородок, носик… Все ее. Вся в мамочку!

До чего же хорошенькая малышка, сладкая такая, что хочется ее держать на руках и нянчить, обнимать, целовать без конца. Кроха сладенькая!

Влюбила в себя одной улыбкой и разбила сердце взглядом.

Я к ней, а она от меня убегает так смешно переступая маленькими ножками.