В глазах отца промелькнул какой-то протест.

– Этот мужчина прилетел тебя спасать, снес ворота элитного заведения, как фантик, и дал в рожу министру. Я готов спорить, что он меня узнал, но все равно не побоялся двинуть мне кулаком по лицу, когда подумал, будто я представляю для тебя опасность. Все очень неоднозначно, Эва. Хочешь знать мое мнение, он должен быть в курсе того, что стряслось. Думаю, это важно.

– А мне важно сохранить себя. Я по кусочкам разваливаюсь, как ты этого не понимаешь?! – я отвернулась к стене. – Уходи. Не жду, что ты поймешь. Ты же совсем меня не знаешь. Совсем… Может быть, ты начнешь строить мою жизнь, как считаешь нужным! Если так, то я зря тебе открылась и доверилась… Лучше быть одной, совсем без родителей…

– Я так не сделаю. Просто сказал свое мнение. Как информация к размышлению. Во вред тебе и за твоей спиной я ничего делать не стану. Обещаю.

* * *

После случившегося мне понадобилось долгих несколько месяцев, чтобы побороть тотальное нежелание делать что-либо. Ничто меня не радовало, все казалось серым, тусклым, лишенным смысла. Мне достались лучшие врачи из лучшей клиники, они восстановили меня, сделав, как новенькую! Даже психолог со мной поработал.

Но я все равно не испытывала страсти к жизни, как раньше. Ничего не хотелось… Даже есть.

Я смотрела в зеркало и грустно улыбалась самой себе: смотри, Эва, ты похудела, как и хотела. Тут, наверное, даже сорок четвертый размер будет велик!

Первый месяц был пущен мной на самотек. Слишком больно. Слишком печально… Я понимала, что такую беременность оставить было нельзя, ни в коем случае. Умом понимала, но сердце кровоточило. Было сложно переступить через это тотальное, всеобъемлющее горе и принять его, как данность.

Нанятый хороший психолог был бессилен. Мы многое обсудили, я поняла и приняла и потерю беременности, и разрыв отношений… С Ринатой, в том числе. Но я не получила особенного облегчения, потому что и без этого ощущала себя пустой.

Я чувствовала, что живу бесцельно, что дальше так продолжаться не может. Начала возвращаться к работе. Мое заведение курировали люди отца, и я точно знала, что он из кожи лез, чтобы не ударить в грязь лицом, чтобы все было, как раньше. Мне постоянно присылали отчеты. В том числе и о здании, которое перестраивали под мое новое заведение. Я старалась держаться плана, придуманного мной ранее, потому что сейчас неспособна была выдавать новые идеи.

В поисках нового смысла я много гуляла, посещала мастер-классы, впитывала новые знания, как губка, практиковалась. Все получалось, но, пробуя, я не чувствовала ничего, лишь понимала, что сделала все идеально.

Из моей жизни пропало вдохновение. Это эфемерное понятие, еще более неразличимое чувство или просто веяние момента, но без него все шло по накатанной, по знакомым маршрутам. Даже разговоры с отцом начали выстраиваться по одному и тому же сценарию.

Думаю, я могла бы прожить так еще черт знает сколько, если бы отец не пригласил меня на открытие нового офиса маркетингового агентства. Рината под давлением бросила свой прибыльный бизнес, отдала распоряжение продать его кому угодно.

Отец не стал упускать шанс и купил эту фирму. Через доверенных лиц, разумеется.

Мы говорили об этом. Помнится, я была удивлена, что он решил купить дело Ринаты. Отец же пожал плечами:

– Бизнес хороший, действующий. Рината собрала вокруг себя профессионалов дела. Было бы откровенно несправедливо лишать сотни людей рабочих мест… Почистим немного персонал, но основная масса останется. Проведем ребрендинг названия. Фирма продолжит работать под новым именем со старыми профессионалами своего дела.

Сначала фирма сменила название, буквально в первый же месяц после того, как Рината покинула страну. Через полгода отец решил окончательно избавить от упоминаний Ринаты.

Под новый офис сняли целый этаж в одном из самых дорогих бизнес-центров. Аренда стоила бешеных денег, но и расположение говорило само за себя. Если компания может позволить себе аренду долгосрочную, значит, она крепко стоит на ногах, отбоя от клиентов не будет!

* * *

При виде знакомых мест на меня нахлынули воспоминания. Сердце оживилось, пульс участился. Я ощутила, как в меня хлынула жизнь потоком. Это было так необычно! Черт побери… Я поймала свое отражение в зеркальной витрине и посмотрела на себя по-новому, будто видела впервые.

Новое красивое платье, идеальная прическа. Ровный цвет лица. На губах бархатная помада винного цвета. Интересно, оценил бы это Адам?

Прошло много времени. Полных несколько месяцев, а я так и не избавилась от мыслей о нем. Они были приглушенными, я научилась думать о нем без острой боли, обиды, признавала, что хотела от него слишком многого и не говорила об этом прямо, а он просто действовал, как привык.

Отношения – это движения с обеих сторона, а мы двигались рассинхронно, каждый в свою сторону. Поэтому ничего не вышло. Пусть живет, как ему нравится, я тоже буду жить, как смогу.

Я отдавала себе отчет, что могу пересечься с Адамом после возвращения, но, каюсь, хотела, чтобы это не произошло. Я была не уверена, уцелеет ли после этой встречи мой внутренний хрупкий мирок, выстроенный мной на руинах.

В то же время жить вдали от родины стало больше невыносимо. Поэтому, вдыхая воздух большого города, я решила, что больше не сбегу за тысячи километров от дома.

Даже если встречу Адама… Особенно, если встречу Адама.

* * *

В старую квартиру я возвращаться не стала. Мне присылали фото, там был сделан хороший ремонт. Все выглядело стильно и так по-новому, дизайн продуман до мелочей. Но я пока жила в отеле и была не готова что-то менять. Я еще не решила, смогу ли я жить в опасной близости от Адама, ведь мы соседи по лестничной площадке.

Однако посетить квартиру все-таки пришлось, когда мне привезли последние предметы мебели, а люди отца якобы были слишком заняты, не смогли приехать и проконтролировать. Наверняка это была одна из уловок отца – дать мне понемногу вернуться к прошлой жизни, коснуться прошлого безболезненно в самом начале.

Я не стала отказываться, взяла на себе ответственность. Приехала на старое место, стараясь контролировать эмоции и думать только о том, зачем я сюда приехала.

Мне установили шкаф во всю стену, с полками-ячейками. Я нагрузила их приятными мелочами. Стало