Клэр стоял, опершись одной рукой на доходивший ему до пояса вросший в землю валун. У его ног лежал опутанный, как коконом, серебристой тонкой веревкой бледный всадник, лицо которого, искаженное страхом и ненавистью, было, однако, обращено не к эльфу, а к Гибу. Водяной Конь возвышался рядом в позе жеребца Анхеля-Победителя,[29]занеся ногу со сверкающим прозрачным копытом над головой пленника.

— Сдается, они знают друг друга, — бросил Рене.

— Похоже на то. Жаль, твой вороной друг не может нам ничего рассказать. Или все же может?

— Нет, — авторитетно сообщил Жан-Флорентин, — в свое время род Гиба был лишен речи, потому что его предок оказался свидетелем великой тайны.

— Какой тайны? — быстро спросил Рене.

— Великой, — охотно пояснил Жан. — Нет ничего надежнее заклятья, наложенного вовремя. Древние умели хранить свои секреты.

— Жаль, если именно эту тайну нам придется выуживать из моря крови, — задумчиво проговорил Эмзар. — Что ж, попробуем поговорить с этим созданием…

— Гиб, отойди пока, — попросил Рене. — Недалеко. Ты можешь нам понадобиться.

Водяной Конь, недовольно фыркнув, отступил на два шага и замер, вбирая ноздрями северный ветер.

— Ночью будет дождь, — сообщил жаб, — Гиб это чует. И я, разумеется, тоже. С севера идет сильная гроза. Лучше отсюда уйти, мне не нравится это место.

— Значит, уйдем, — не стал спорить Рене, — поговорим с этим красавцем и уйдем. Кто ты? Кто вас сюда послал?

— Я — Оггу ка Ройгу, — с вызовом бросил бледный. — Больше я ничего не скажу. Я не разговариваю с предателями, потомками предателей и прихвостнями ублюдков!

— Сильно сказано. — Рене машинально откинул белую прядь. — Что ж, раз ты не хочешь говорить, ты нам не нужен. Гиб, иди сюда и покончи с ним.

Жеребец, одним прыжком оказавшись перед лежавшим пленником, вскинулся на дыбы, огласив окрестности коротким злобным ржаньем, и замолотил передними ногами по воздуху. Затем конь опустился на четыре ноги и принялся рыть копытами землю, стараясь, чтобы комья летели в сторону бледного. Погарцевав некоторое время, Водяной Конь резко повернулся к извивающемуся пленнику черным блестящим крупом, занес заднюю ногу и медленно, по волоску, начал ее опускать.

Эльфы и Рене Аррой не отрываясь следили за расправой. Когда огромное копыто коснулось серых волос, ройгианец не выдержал.

— Я скажу… — Умоляющий, задыхающийся от ужаса шепот ничем не напоминал прежнее высокомерие. — Уберите его! Убейте меня сами, иначе… Я буду, буду говорить.

Гиб фыркнул и скосил зеленый глаз на Рене. Адмирал кивнул головой, прозрачное копыто плавно поднялось вверх и резко опустилось. Жеребец с силой топнул о землю в волоске от головы Оггу, который, судорожно разевая рот, пытался отползти от своего мучителя. Рене был готов поклясться, что Водяной Конь смеется.

— Да, похоже, это старая вражда, — пробормотал Рене, ни к кому не обращаясь. — Итак, что ты можешь нам рассказать? Куда вы шли?

5

Сомнений больше нет, Герика в Эланде. Мало того, девчонка на поверку оказалась отнюдь не той, кем ее считали. Уверенная в своей силе гордячка, как же она не походит на кроткое, запуганное создание, послушно выполнявшее волю каждого, кто брал на себя труд приказать! Проклятье!!! Как он мог проглядеть перемены в собственной дочери?! А может, никакой перемены и не было и маленькая дрянь обвела вокруг пальцев всех — воспитателей, многочисленных женихов, союзников и, наконец, отца?!

Михай Годой предпочитал смотреть правде в глаза, сколь бы неприятна и унизительна та ни была. Это не доставляло удовольствия, но помогало выжить и добиться своего. На сей раз правда заключалась в том, что его кровь оказалась сильнее его же воспитания. Он растил рабыню, даже не рабыню, безотказное орудие, а выросла ловкая, беспринципная, отчаянная интриганка! Михай был взбешен, огорошен и… в глубине души горд! Герика была его дочерью, и она усвоила отцовские уроки. Да, не так, как ему думалось, но он сам виноват.

Догадайся он вовремя поставить на место Геро себя, он бы так не оплошал. Дочь, без сомнения, хочет того же, что и он, — власти и свободы. Поговори он с ней хотя бы так, как с Иланой, и девчонка стала бы вернейшей союзницей, а он попытался приказывать — и его провели, как паршивого студиозуса! Но какова доченька! Выжидала, годами ходила, не поднимая глаз, и добилась-таки своего! А эти бледные поганки так ничего и не поняли.

Годой рассмеялся зло и весело, вспоминая недоумение союзников, сперва потерявших след беременной королевы, затем узнавших, что Воплощения нет, зато есть Эстель Оскора, существо, обретшее могущество, равное могуществу Ройгу, могущество, которое будет расти столь же стремительно, сколь и силы возвращающегося бога!

Теперь тарскиец не сомневался — Герика знала о своем предназначении все. О чем-то догадалась, что-то успела растолковать пятилетней дочери Беата… Он слишком поздно понял, что беззаветной любви конец и жена становится опасной. Узнав, что за судьба уготована их единственной дочери, она набросилась на него, как очумелая кошка. Шрам не сошел до сих пор, вернее, он не дал ему сойти. Так некоторые хранят прядь волос или засушенный цветок, а он сохранил боль… А если девчонка собралась отомстить за мать? Тогда с ней не договориться, но как же просто теперь все объяснить!

Геро поняла, что тело Стефана избрали, чтобы в названное время зачать Воплощение, и очаровала принца, сыграв на своей несхожести с Мариной-Миттой. Увы, Стефан оказался обманкой, так же как и Рене, и этот проклятый Гардани. Принц устоял против магии Шаддура, и все повисло на волоске. Сущность Ройгу оказалась заперта в теле Стефана, и как заперта! Сперва ей еще удавалось вырываться на свободу, но после того, как Рене приволок в Высокий Замок своего эльфа, ловушка захлопнулась окончательно. Воля Стефана была столь сильной, что древний бог и смертный очутились в положении каторжников, скованных одной цепью.

Ройгу мог обрести свободу, лишь разрушив обретенную им смертную оболочку, вышедшую из повиновения. Но главным ударом стало даже не это, а то, что Стефан отказался от Герики, отдав ее собственному отцу. И опять маленькая дрянь оказалась на высоте. Она, и бровью не поведя, продолжала играть в любовь со Стефаном, не упустив случая отдаться эландскому герцогу. Как же, такой союзник!

А как красиво она с помощью Мариты отделалась от мужа и исчезла! Переждала где-то в Гелани, встретилась с эльфом, избавилась с его помощью от ребенка, призвала на помощь Стражей Горды, спутала все следы и, наконец, во всей своей красе объявилась в Эланде. Что ж, Геро, а вернее, Эстель Оскора ясно дала понять, что осознаёт свою силу и готова к бою. О магии придется забыть: любое магическое нападение будет ею отбито, а одолеть Арроя без магии будет непросто!

Тарскиец никогда не преуменьшал сил противника, даже, пожалуй, преувеличивал; и еще он смотрел на мир глазами игрока в эрмет.