совсем не скоро”. Правительству следует проводить политику “свершившихся фактов”, подчеркнул Даян, “а не ограничиваться программами развития для Израиля в старых границах. Если арабы не хотят заключать с нами мир, мы не можем бездействовать. Если они отказываются сотрудничать с нами, то мы будем действовать самостоятельно”. Эти заявления Даяна вызвали немедленную реакцию во всем ближневосточном регионе — и, разумеется, в самом Израиле. Даян со всей очевидностью поднял наконец тему формальной аннексии. Впрочем, на заседании кнесета министр обороны отказался признать, что его следовало понимать именно таким образом. Он при этом подчеркнул, что страна ничего не выигрывает от иллюзорных ожиданий окончательного мира, в то время как необходимо “создавать новую реальность” — а под этим подразумевалось строительство еврейских поселений на контролируемых территориях.

Никто из числа даже самых умеренных израильских лидеров не отрицал важности “свершившихся фактов” — на Голанских высотах, на Западном берегу или в Синае. Вскоре после окончания военных действий Игаль Алон, известный на протяжении длительного времени своими хорошими отношениями с израильскими арабами, стал инициатором плана, согласно которому Израиль должен создать защитный пояс еврейских сельскохозяйственных поселений вдоль Иордана. Реализация этого плана была призвана обеспечить безопасность страны в случае возвращения иорданских (или иракских) войск на Западный берег, избегая при этом израильского присутствия в местах со значительным арабским населением. Этот план встретил понимание правительства и особенно самого Эшколя, а также сменившей его на посту премьер-министра Голды Меир. Реализация “Плана Алона” началась со строительства одиннадцати кибуцев силами бойцов Нахаля вдоль Западного берега Иордана (см. карту). Однако предложения Даяна по сути своей шли еще дальше. И концепция “свершившихся фактов”, предложенная министром обороны, начала реализовываться как бы сама по себе, фактически вне зависимости от конкретной правительственной политики.

Самым ярким примером складывавшейся ситуации стало положение дел в Иерусалиме. Как уже отмечалось, восточная часть города просто-напросто была включена в состав столицы и разрослась, выйдя за пределы своих изначальных границ. Латрун также был включен в состав Израиля, из соображений чисто прагматических, поскольку это сразу сократило время езды из Тель-Авива в Иерусалим на полчаса. Еще один пример — это Хеврон, город, почитаемый и евреями, и мусульманами как предполагаемое место погребения Аврагама, Ицхака и Яакова, а также их жен. Мусульмане отметили место священного погребения, построив мечеть Ибрагима; евреи считают местом погребения склеп патриархов, пещеру Махпела. В начале 1968 г. многие религиозные евреи стали пробираться в пещеру и молиться там. После некоторых колебаний правительство решило не вступать в конфронтацию с ортодоксами; пещера Махпела была официально объявлена местом отправления еврейских религиозных обрядов, и было определено время входа для евреев и для мусульман. Как и можно было предположить, мусульманский мир с негодованием отозвался на такое решение. Однако еще худшей, с точки зрения мусульман, была израильская политика поощрения строительства еврейских поселений вблизи Хеврона, для чего без тени сомнения конфисковались земли по всей округе. Так, еврейское поселение Кирьят-Арба было построено в непосредственной близости от Хеврона. “Это противозаконно, — протестовал мэр Хеврона шейх Джабари, — это противоречит моральным нормам и международным законам”. Такие действия, возможно, и в самом деле были вне “морали” и “закона”, но зато вполне укладывались в нормы поведения победителей в побежденных странах. При отсутствии договоров с соседями Израиль пользовался любыми предлогами и отговорками, чтобы претворять в жизнь то, что Даян назвал “свершившимися фактами”.

Усиление арабского сопротивления

Палестинские арабы нашли свой способ реакции в отношении этих “свершившихся фактов”. Как уже отмечалось, практика проникновения арабских вооруженных групп на территорию Израиля возникла отнюдь не после Шестидневной войны (Гл. XXI). Еще до войны террористические акты в приграничных районах активно осуществлялись группами, принадлежавшими к организации ФАТХ. Теперь, после июньского разгрома арабских вооруженных сил, свои действия возобновили группы боевиков, которые довольно скоро обрели политическое влияние во всем арабском мире. Лидером этого обновленного движения стал Ясир Арафат, лысеющий человек неполных сорока лет, небольшого роста, плотного сложения, с редкой бородкой, постоянно носящий темные очки и куфию[198], которая из средства маскировки превратилась со временем в его “фирменный знак”. Надо признать, у него имелись известные основания для всяческого рода маскировки, поскольку ему было что скрывать. Настоящее и полное имя лидера ФАТХ было Мухаммед Абдель Рауф Арафат аль-Кудва аль-Хусейни, и он сократил его, чтобы замаскировать свое родство с семьей бывшего муфтия Иерусалима Хаджа Амина аль-Хусейни.

Арафат родился в Каире в семье палестинских беженцев. Он начал свою политическую карьеру в 1951 г., будучи студентом Каирского университета им. Фуада I. Ведя отнюдь не аскетический образ жизни, он сосредоточил свои усилия на создании группы активных борцов против Израиля из числа студентов-палестинцев. Впервые он участвовал в террористической операции в 1953 г. в составе группы федаинов, действовавших против английских войск, расположенных в зоне Суэцкого канала. После отъезда (или высылки) из Египта в 1957 г. Арафат и его сподвижники поселились в Кувейте, где они и создали движение ФАТХ. Основные принципы этого движения формулировались следующим образом: независимая палестинская политика, невмешательство во внутренние дела арабских государств и преданность идеологии насилия, разработанной алжирским психиатром Францем Фаионом[199]. В 1963–1966 гг. ФАТХ пользовался практически неограниченной поддержкой сирийских баасистов и сирийской армии, которая обучала и вооружала террористов для проведения антиизраильских рейдов. Именно ФАТХ способствовал росту напряженности на сирийско-израильской границе, что стало первым звеном в цепи событий, приведших к Шестидневной войне.

Разгром регулярных армий арабских стран в июньской войне подорвал веру палестинцев в арабских правителей и в возможность с их помощью добиться своих целей. Аналогичным образом были дискредитированы Ахмед Шукейри, а также возглавляемая им и находящаяся под египетским покровительством Организация освобождения Палестины. Шок от сокрушительного поражения на какое-то время парализовал даже действия ФАТХ. Лишь некоторое время спустя Арафат осознал уникальность возникшей ситуации, связанной с тем, что новые территории с многочисленным арабским населением попали под контроль Израиля. Теперь казалось, что можно использовать классическую модель восстания изнутри. Арафат и его последователи были убеждены, что израильский оккупационный режим на Западном берегу и в секторе Газа, подобно французскому режиму во Вьетнаме и Алжире, в конечном итоге падет в результате внутренней освободительной борьбы. И вот в сентябре 1967 г. ФАТХ осуществил первую из числа многочисленных операций, проводимых в городах Западного берега. Израильский военный патруль был забросан гранатами. Прогремело несколько взрывов на городских площадях, в торговых центрах и на междугородних автобусных станциях — с целью запугать арабов, ездящих работать на еврейские предприятия. Когда в феврале 1968 г. все большее число арабов Западного берега и