Снизу, из глубины каменной тверди, ударил толчок. По стене прошла зыбь.

Диану потянули вверх чьи-то руки, женский голос настойчиво повторял одно слово. Камни не отпускали её. Она словно вросла в прочную кладку, сама стала тяжёлой и неподвижной, как камень.

Последовал толчок, мощнее прежних. Потревоженная твердь всколыхнулась рябью. Кладка раскалывалась, как скорлупа гигантского ореха. Незримую женщину отбросило от неё; Диана лежала и всем распростёртым телом ощущала движения того, что переставало быть единым целым, распадаясь на пласты, осколки, лишь по случайности ещё сохраняющие равновесие.

Чьи-то руки, действующие гораздо более решительно, вздёрнули Диану в воздух. Мужчина перекинул её через плечо и побежал, меняя темп, но не останавливаясь ни на мгновение. Где-то он двигался протяжёнными прыжками, а твердь, прекратившая быть твердью, расступалась под его ногами.

Наконец они остановились. Мужчина снял Диану с плеча, где она лежала на протяжении всей этой роковой гонки, безвольная, как поклажа, не умеющая даже ощутить страх. Маг, а это, конечно же, был маг, опустил её на землю, и тело обмякало, Диана стояла лишь благодаря тому, что мужчина удерживал её за пояс. Приникнувшим к его боку телом она ощущала, как он переводит дыхание.

— Илле... — скорее догадалась, чем узнала.

— Да, госпожа, — откликнулся он. — Вы можете идти?

Она отрицательно качнула головой. Раздавались глухие, рокочущие звуки ударов, а может, это кровь стучала в виски.

— Прости, Илле.

— Ничего, — ответил он. — Вы не виноваты.

— Где мы? — Она слепо повела кругом рукой, рассекла ребром ладони пустоту, оцарапала кончики пальцев о камень. — Где все?

Она по-прежнему ощущала глубинную вибрацию, но ослабленную, отдалённую.

— Стена не выдержала, — коротко отозвался Иленгар.

"Нас отрезало", — поняла Диана с холодной ясностью. В зрячей памяти вспыхнули образы почти годичной давности. Завалы между неровными обрывками стены, тела, что доставали из-под обрушения — исковерканные, смятые, разорванные.

Чудо, что их не увлекло с обломками... "Продолжишь ли ты считать это чудом, когда тебя начнут заживо рвать на части?"

У Илле есть шанс на спасение. Но только у него одного.

Диане не требовалось зрение, чтобы знать, что небо скрыто за чёрными крыльями. Воздух сконцентрировался, и он становился всё гуще, плотнее ненадёжной, готовой в любой момент расползтись, как болотная ряска, тверди. Крылатые твари чуяли их.

— Оставь, Илле, — произнесла как приказ. — Магистра здесь нет.

— Мне не нужно присутствие Магистра, чтобы защищать вас, — возразил маг с холодным гневом.

Близкая вспышка ослепила её почти незрячие глаза.

"Что будет, когда он исчерпает последний резерв силы?" Внутри провернулся ножик.

В воздухе свистело и хлопало, словно над Телларионом развесили сотни и сотни ярдов парусины. Диана ощутила, как в ней затеплились первые искры первоисточника. Густой мрак, заволочивший взор, почти неощутимо светлел. От напряжённого усилия оболочку глаз окутало влагой: кровью ли или слезами омыло их на сей раз.

Бойницы в Телларионе укреплялись с внутренней стороны, как раз для подобных случаев — защиты этой было достаточно, только чтобы не попасть врасплох в первые секунды. Вровень за её спиной к стене как раз прилепился такой выступ для стрелков — исковерканное напоминание о парящей в выси беседке в великолепии садов Каста-Алегры, замершей посреди осени, где всё дышало поэзией и предчувствием любви. В серовато-багровом сумраке призрачно плыло светлое лицо с неразличимыми, точно сглаженными давностью лет чертами.

— Почти как тогда, — негромко произнёс Илле и, кажется, усмехнулся.

— Прошу, Илле... — в последний раз позвала Диана.

Удерживающая её рука напряглась стальным обручем, вжимая её обессиленное тело в мужское, в слои дублёной кожи, в кольчужные звенья, щитки наручей. Сорванное дыхание Иленгара обожгло Диане губы. Склонившись к её лицу, он с кратким вздохом прикоснулся поцелуем к щеке, у самого уголка приоткрывшихся для слов протеста губ.

И спиной вперёд втолкнул Диану в тесное огороженное пространство с раструбом выемки в стене, что оканчивалось узкой прорезью. Дверь воздвиглась перед нею, словно поднятый щит.

Ведущая к галерее лестница была разрушена, только на самой высоте сохранился небольшой отрезок. Ступени повисли будто в самом воздухе, словно зубы раскрошенной челюсти. Тесная расщелина между двумя рядами стен была загромождена крупными валунами, лежавшими в основании укреплений, и почвой усиливающей их насыпи.

Горожане с нагруженными и порожними тачками муравьями сновали по заданным маршрутам, и, как в муравьином обществе, работа велась слаженно. Привычно. Редкий из обитателей неспокойного города, сняв шапку, задирал голову, поглядывая на выцветшее, цвета старого льна, пустое — до окоёма — небо. Теперь это застиранное полотно не расшито было даже мелкими галочками перелетающих стаек. Мир пребывал в тишине, которая только и бывает после прорыва. Мир залечивал собственные раны.

Чтоб накоротко соединить разрозненные участки стен, ладили мостки. Споро, но Демиан не мог ждать и того. Вспоротое предплечье и выбитое и наспех вправленное плечо пожаловались резкой болью, едва он перенёс вес на левую руку. Однако следовало признать: скверна недурно заботилась о своём вместилище. Хоть раны и давали о себе знать, но, по крайней мере, он мог уверенно пользоваться рукой.

Вот только понимание причины столь впечатляющей регенерации не приносило ему удовлетворения. Не важно. Сейчас даже въевшееся в него проклятие имело ничтожно мало значения.

Сухое крошево раствора покрыло перчатки пепельным налётом; пару раз крупный камень выламывался из кладки и с грохотом обвала летел вниз, вздымая широко рассеивающийся хвост из пыли и более мелких обломков. Разбирающие завалы люди и не менее занятые маги выполняли свою работу, и, если какой-нибудь из них и задался вопросом: неужели Магистр за последние сутки недостаточно рисковал головой, вопросы пришлись не ко времени.

Не найдя очередной опоры для ноги, Магистр подтянулся (плечо и мышцы предплечья послали ослепляющую вспышку) и с шорохом оползня поднялся на гребень.

Сила плескалась на дне сути, как последний глоток в опорожнённом кувшине, но предчувствие не обмануло его. Демиан предвидел то, что найдёт на стене.

Илле сидел, привалившись спиной к окованной двери, подогнув раненую в детстве ногу. Камни вокруг него оплавились от жара, высеченные из кладки осколки хрустели под подошвами, когда Демиан шёл к Иленгару.

На уровне его плеч и выше человеческого роста повсюду на светлых камнях выделялись тёмные пятна, словно густо заштрихованные сажей крылатые контуры. Точно множество летунов оставили здесь свои тени в виде жирных отпечатков копоти. Приближаясь, Демиан плотнее сжал зубы. Присел рядом на корточки.