6. Начало времен Консульства, подобно восшествию на престол Генриха IV, подобно годам правления Людовика XIV после Фронды, оказалось золотым веком Франции, одним из тех периодов, когда после долгих лет беспорядков и нищеты возрождается единство и процветание народа. Бонапарт стал «человеком, ниспосланным самим Провидением». Как собирался он использовать свой авторитет? Восстановить монархию? Разве для короля, находящегося в изгнании, таскал он каштаны из огня? Нет, он хотел, чтобы национальное примирение произошло благодаря ему и ради него самого. Это представлялось трудной задачей. Революционеров следовало убедить: «Вы сохраните свои жизни и свои места, но вы забудете о своей ненависти. Вы позволите католикам спокойно исповедовать их религию». А бывшим изгнанникам: «Ваши церкви вновь откроются. Списки эмигрантов будут уничтожены, но вы откажетесь от всякой мести по отношению к революционерам, да-да, и даже от мести убийцам короля». Требовалось поддерживать принципы революции, устанавливать социальные изменения, но вместе с тем не забывать о прошлом. Сверхчеловеческая задача. Задача, достойная сверхчеловека.

7. В Милане Бонапарт прослушал в соборе Te Deum. Новость наделала страшный шум и возродила надежды Бурбонов. А должна была бы вызвать у них опасения. В планы Бонапарта входило переманить католиков, поддерживавших Бурбонов, на свою сторону, но при этом не восстанавливать ни власть Бурбонов, ни католицизм. Людовику XVIII, который отправил ему примирительное послание, он ответил: «Вам не следует желать возвращения во Францию, вам пришлось бы шагать по сотне тысяч трупов». Обеспокоенные, разочарованные роялисты (и особенно шуаны), увидев в нем единственное препятствие к Реставрации, хладнокровно решили его убить. Пистолетные выстрелы и адские машины сменяли друг друга. Вначале Бонапарт заблуждался относительно характера этих покушений. Он обвинял в них не роялистов, с которыми заигрывал, а республиканцев. Проведя депортацию, он освободился от «остатков приверженцев Робеспьера», то есть от непримиримых революционеров, убежденных якобинцев. Но заговоры продолжались. Ему пришло в голову, что, для того чтобы положить этому конец, неплохо было бы обеспечить наследственность власти. Если консул остается без официального наследника, то роялисты имеют основание говорить: «Когда его не будет, наступит наш черед». Но Жозефина, старше своего мужа на шесть лет, никак не могла забеременеть. Уже братья Бонапарта ожидали потомства. Один из них, Луи, получил приказ жениться на Гортензии Богарне, дочери Жозефины. Если у этой пары, сочетавшейся браком по приказу, родится сын, то, возможно, этот ребенок станет вполне подходящим наследником. Но это решение, в сентиментальном отношении приятное для Бонапарта (а еще больше для Жозефины), не имело никакого государственного значения. Политическое сознание страшится пустоты. Страх перед пустотой привел Францию к наследственной монархии.

8. Победа ничего не стоит, если она не ведет к миру. Бонапарт добился мира в два этапа. В 1801 г. он подписал Люневильский мирный договор с Австрией, чрезвычайно выгодный для Франции, по которому ей отходил левый берег Рейна и целый пояс безопасности из дружелюбно настроенных республик. Бельгийским делегатам первый консул заявил: «После Кампо-Формийского мира бельгийцы стали такими же французами, как нормандцы, эльзасцы, бургундцы и жители Лангедока. В войне, последовавшей за этим договором, наши армии испытали горечь поражений. Но даже если бы Генеральный штаб врага располагался в Сент-Антуанском предместье, французский народ никогда не уступил бы свои права и не отказался бы от объединения с Бельгией…» Это прозвучало очень внушительно, но готова ли была Англия согласиться с существованием французской Бельгии? Чтобы принудить ее к этому признанию, Бонапарт мечтал установить континентальную блокаду, которая лишила бы английских купцов европейских рынков. Только для достижения этой цели требовалось закрыть все европейские порты. Нет никакой континентальной блокады без континентальной империи. Это представляло опасное стечение сложных обстоятельств. Царь Павел I, страстный почитатель Бонапарта, кажется, был готов помочь и привлечь Данию, Швецию и Пруссию в Лигу для защиты свободы морей. Этот замысел начал уже обретать формы, когда вдруг царь был убит в ходе переворота, который Бонапарт отнес на счет английских интриг, но который явился, скорее, результатом оказавшихся под угрозой русских торговых интересов. Потеряв уверенность в России, Бонапарт временно отказался от своего великого замысла и вынужден был подписать с Англией Амьенский мир (1802). Этот компромиссный договор признавал фактические завоевания, но каждая из подписавшихся сторон сохраняла свои тайные планы. Англия, обещавшая уйти с Мальты, не собиралась этого делать. Бонапарт не отказывался от своей мечты о континентальной блокаде.

Жан-Симон Бертелеми. Наполеон в битве при Маренго. XIX в.

9. Теперь Бонапарт чувствовал себя достаточно сильным, чтобы предложить Франции религиозный мир. Амьенский договор был подписан 26 марта. 8 апреля Конкордат (подписанный в июле 1801 г.) был наконец вотирован, и 18 апреля, на Пасху, в ознаменование наступившего мира и восстановления религии, в соборе Нотр-Дам отслужили торжественный молебен. Перед собором, звонившим во все колокола, первого консула встречали архиепископ и тридцать епископов. Бонапарта, одетого в красное, что подчеркивало «еретическую» бледность его прекрасного лица, провели под своды. Многие из окружавших его офицеров осуждали это «кривляние». Вечером на вопрос о своих впечатлениях генерал Дельма ответил: «Не хватало только тех 100 тыс. человек, которые отдали свои жизни ради уничтожения всего этого». На улицах народ распевал: «Отпразднуем воскресенье! Аллилуйя!» Бонапарт не был верующим католиком, он был деистом и католиком в политике. Он разделял скорее политику Филиппа Красивого, чем политику Людовика Святого. Недовольство армии по поводу Конкордата заставило его задуматься. Он не обладал еще достаточной силой, чтобы говорить о наследственной власти. Бывшие члены Конвента старели. Бонапарт решил потребовать не права наследования, но пожизненного консульства. В 1803 г. это право было ему предоставлено подавляющим большинством (3,5 млн голосов против 8 тыс.). Тибодо, член Конвента и цареубийца, в письме Бонапарту очень умно подводит итог: «Приверженцы революции, не имея больше возможности бороться с контрреволюцией, помогут Вам ее совершить, надеясь только в Вас найти гарантию…» Это представляло собой циничное заявление о присоединении и вместе с тем предостережение.

10. После состоявшегося плебисцита Бонапарт, как никогда уверенный в себе, изменил конституцию, предоставил себе право выбирать преемника и увеличил свои прерогативы в ущерб ассамблеям, которые беспрекословно с этим смирились: гренадеры их страшили, а гений завораживал. Никогда еще Францией не управлял человек, наделенный таким творческим воображением. Воцарившийся мир завораживал страну. Процветание возрождалось. Франция, богатая от природы, для возврата здоровых финансов нуждалась только в правильной политике, в единении и доверии. Первый консул лично присутствовал при создании мануфактур в Лионе, в Руане, в Эльбефе. Он наблюдал за работами, проводимыми в портовых бассейнах Гавра, развивал сеть каналов. «Создание совместно с Французским банком Большой книги государственного долга, создание Торговой палаты – это его творения и его представление о зажиточной жизни» (Ж. Бенвиль). Он сам председательствовал в Государственном совете, на собраниях, где юристы вырабатывали новый гражданский кодекс, который упорядочил французские законы и послужил образцом для других народов. Все, что он создавал, несло отпечаток его ясного математического ума. Он организовал систему образования по принципу обучения армии. Во всех лицеях Франции в один и тот же час делался один и тот же перевод с латинского. О начале занятий возвещала дробь военных барабанов. Эта традиция существовала и в Третьей республике, вплоть до 1900 г. Бонапарт ввел орден Почетного легиона, создав тем самым инструмент, подобный тому, чем являлись для французских королей рыцарские ордена. Как и Людовик XIV, он считал, что люди должны заниматься вопросами первенства и этикета, чтобы у них не было времени критиковать власть. Во дворце Тюильри зарождался новый двор. Шпага и шелковые чулки уступили место высоким сапогам и саблям. У Жозефины появились придворные дамы из старинных дворянских родов. У Бонапарта возникали все новые титулы. Он стал президентом Итальянской республики, покровителем Швейцарии и Немецкой конфедерации. В отдаленном будущем он рассматривал вопрос колонизации Луизианы, которая занимала тогда весь американский Средний Запад. Он послал экспедицию в Санто-Доминго, преследуя три цели: услать как можно дальше некоторых военных, вызывавших подозрение, вновь завладеть островом, потерянным французами, и подготовить вторжение в Америку. Достичь удалось только первой цели. Генерал Леклерк (муж Полины Бонапарт) и бо́льшая часть его армии погибли в Санто-Доминго от желтой лихорадки. Тогда Талейран, с согласия Бонапарта, продал Луизиану Соединенным Штатам. За 15 млн долларов Бонапарт упустил шанс сделать Францию величайшей державой. Для Франции это стало огромной жертвой, окончательным отказом от мысли об Американской империи, о которой мечтали Шамплен и Кавелье де Ла Саль. Но назревала война с Англией, и Франция не могла защитить эту отдаленную колонию от британского флота. Смелое решение оказалось и самым разумным.