— Что ты имеешь ввиду?

Морщась от боли в раненном плече, Макс вытащил из внутреннего кармана пиджака свой телефон. Несколько панипуляций, и перед моими глазами замаячили кадры с камер видеонаблюдения, установленных по всему дому. Эта мера предосторожности, на которой настаивал начальник моей службы безопасности, оказалась куда более действенной, чем я думал раньше. Картинка, возникшая на экране смартфона, стала последней каплей в чаше моего терпения.

Мария Владимировна. Моя, мать её, домработница. Она подмешивала в еду Сары какие-то таблетки. Постоянно. Каждый день. Что за нахуй?

Чувствую, как из ушей начинает вырываться пар, глаза наливаются кровью. Сжав в руке телефон друга, смотрю на него.

— Что это? Что она делает?

Такое ощущение, будто я отупел. Голова перестала соображать, мозги не варят. Мне нужны объяснения. Чтобы разжевали и заставили проглотить. Всё, без остатка.

— Мы сейчас пытаемя это выяснить, — спокойный, лишённый каких-либо эмоций, голос Макса никак не сочетается с моим состоянием. — Ребята уже поехали за ней. Поверь мне, — глаза Сокола сканируют меня насквозь, — я этого так просто не оставлю. Каждый человек, замешанный в этом дерьме, ответит за всё…

Последние слова друга пролетают мимо моих ушей. Двери реанимации открываются, оттуда выходят врачи. Много. Человек пять. Обмениваются парой коротких фраз и расходятся. Остаётся только один — высокий мужчина, к которому я и бегу.

— Как моя жена? — смотрю на него, как на Бога. Только помоги. Спасибо её!

— Не буду вас обнадёживать, — начинает от, снимая с лица медицинскую маску. — Состояние пациентки тяжёлое. Сейчас, её готовят к операции. Пройдёмте в мой кабинет.

На негнущихся ногах следую за врачом, пока не оказываюсь в уютной комнате. Алексей Викторович жестом указывает мне на диван, а сам подходит к столу и берёт с него какие-то бумаги.

С минуту, Морозов изучает их содержимое, затем бросает на меня пристальный взгляд поверх очков.

— Мне очень жаль, — каждое слово вонзается в меня подобно острию ножа. Не могу двигаться. Не могу дышать. Словно жизнь покидает по каплям. — В результате падения, у вашей супруги случился выкидыш… Срок был очень маленький, всего пара недель, мы не смогли ничего сделать…

Смотрю на него, не моргая. Не понимаю. Беременна? Моя Мышка была беременна?

Острая боль разрезает сердце, превращая его в кусок камня.

Сара ждала ребёнка… Я мог стать отцом…

Слёзы выступают на глазах, обжигая изнутри. Роняю голову на руки, сдавливая виски. Хочу выжать из головы эту информацию, извлечь её и забыть, как страшный сон. Но не получается. Не получается. Перед мысленным взором, то и дело, мелькают образы, от которых душу выворачивает наизнанку.

Вижу Мышку с округлившимся животиком. Такая красивую, мою, родиную…

— Возьмите, — Морозов суёт мне стакан воды. — Выпейте и успокойтесь. Сейчас, вы должны быть как никогда сильным.

Пару минут он терпеливо ждёт, пока я не выпью всё до дна. Противная горечь лекарств остаётся во рту, но она не идёт ни в какое сравнение с тем ядом, что разъедает меня на части.

— Мы провели экспресс анализы, — продолжает Алексей Викторович. — Скажу честно, результаты меня несколько шокировали. Серине Артёмовна когда-нибудь страдала гипертонией? У неё были проблемы с повышенным давлением?

— Н-нет, — смотрю на него огромными глазами. — Я н-не знаю…

Протяжный вздох врача разрезает тишину кабинета. Поднявшись на ноги, он снова подходит к столу и начинает копаться в бумагах.

— В крови вашей жены обнаружена большая доза лекарств. Их, обычно, принимают люди с повышенным давлением. Наравне с этим, — он поворачивает монитор компьютера в мою сторону, — в архиве нашей клиники есть сведения о том, что Серине Артёмовна проходила у нас обследование. Лечащий врач констатировал проблемы с низким давлением. То есть, как вы понимаете, ситуация складывается прямо противоположная. Возможно ли, что она могла перепутать лекарства?

И тут, меня осенило. Кадры с камер наблюдения замаячили перед глазами. В памяти всплыли все те разы, когда Сара жаловалась на усталость или слабость. Когда она стала забывчивой и перепутала данные важного контракта…

Мою девочку травили! Намеренно. Жестоко. И делала это Мария Владимировна…

— Ладно, — взглянув на часы, Морозов заторопился. — Сейчас, мне нужно идти в операционную. Наша первостепенная задача — удаление гемотомы и остановить кровоизлияние в мозг. Обо всём остальном будем говорить и думать позже.

В коридоре меня встретили Леон и Макс. Кузен отказался уезжать, не смог оставаться в стороне

— Что говорит врач? Как невестка?

И я заплакал. Слёзы полились по щекам, оставляя на них солёные следы. Я плакал как чёртов младенец, которого бросили на произвол судьбы. Вся боль, что клпилась внутри на протяжении всей жизни, разом вырвалась наружу. Она душила, топила меня, уничтожала…

Первым среагировал Макс. Друг подался вперёд и обнял меня одной, здоровой рукой.

— Я теряю её, — простонал, подобно подбитому волку. Стою на окраине своей жизни и смотрю, как она медленно превращается в руины. Миллиметр за миллиметров, мой дом сжирает огонь, а помощи нет. Её неоткуда ждать. — Сара… Мышка была беременна… Понимаешь? — толкаю Сокола в грудь и смотрю на него бешеными глазами. — Её травили. У меня под носом травили. А я ничего не понял. Не защитил…

— Ты не мог, — попытался меня утешить Макс, но я не позволил. Отпихнув друга в сторону, провёл пятернёй по волосам, смахнул ненавистные слёзы и закричал:

— Я должен был! Должен был её защитить. Если бы не я, наш ребёнок был бы жив. С Сарой ничего бы не произошло. Это я во всём виноват. Я и только я!

На мои крики сбежались медсёстры. Молоденькие девочки испуганно смотрели на меня, не решаясь подойти. Хлопали своими глазками, словно перед ними был не живой человек, а Чудище. То самое, которого так боялась моя Мышка.

— Кузен, — Леон схватил меня за руки и потянул в сторону скамеек. — Довольно. Успокойся. Люди, которые причинили вред Саре, ответят за это. Только не сейчас. Подумай о невестке. Разве, она хотела бы видеть тебя таким?

Перед глазами снова возникло лицо Мышки. Моя девочка улыбалась мне, её глаза призывно сияли.

— Обещаешь? — голос Сары эхом отозвался в моей голове. — Больше не отпустишь?

Шумно втянув воздух, уставился на свои грязные руки. От мысли, что на мне кровь Марка, стало тошно. Захотелось смыть с себя остатки этого дня. Больше не говоря ни слова, поднялся и, шатаясь, направился к туалету.

***

Операция шла несколько часов. Время от времени, из-за двойных дверей показывались медицинские сёстры. Они, со скоростью ветра, проносились мимо нас, скрываясь за поворотом или уезжали на лифте. Но никто так ничего и не сказал.