Вениамин готов был узреть раритетную пропускную систему, за которую музей развития науки и техники, не задумываясь, отвалил бы солидный кусок. Но увидел он ИскИна восьмого поколения, пару часов назад разливавшего отвратительное пойло в самом зачуханном кабаке квартала Желтые Кирпичи «Бивис и Батхед». Вместо вращающейся станины, дававшей возможность перемещаться вдоль стойки бара, корпус ИскИна был закреплен на прямоугольном постаменте, вроде тех, что видел Вениамин на Леониде, последней планете с авторитарным режимом в пределах Галактической Лиги. На таких постаментах леониды выставляли бюсты вождей, как ныне здравствующих, так и почивших в бозе, но незабытых благодарными потомками. Бюсты забытых в оперативном порядке демонтировали. Высота постамента и размеры головы установленного на нем бюста соответствовали тем заслугам, что приписывались прототипу. Неизгладимое впечатление произвела на Вениамина голова из черного мрамора высотою в семь человеческих ростов, стоявшая на центральной площади заштатного городка с гордым названием Феникс-Сити. На площадь выходили фасады единственной в городе гостиницы, в которой водились странные жуки с огромными рыжими усами, дома городского главы и Оперного театра имени национального героя Тыр-Батыра. Национальный Тыр-Батыр сидел верхом на коне и держал в руке обнаженную саблю. Но даже ею он не смог бы дотянуться до кончика носа черной головы, строго, но добро и с пониманием глядевшей на него с площади. Вениамин попытался вспомнить имя того, чья увеличенная до чудовищных размеров голова стояла на центральной площади Феникс-Сити. Причем не только на ней одной. В каждом городе Леониды можно было увидеть скульптурные и живописные портреты этого лидера нации с мохнатыми бровями, оттопыренной нижней губой, оплывшими щеками и пустыми, как пересохший пруд, глазами. Странные сообщества встречались порой на планетах, заселенных в разное время людьми. Странные и, более того, непонятно как еще существующие. Нежизнеспособность их была очевидной, и тем не менее каким-то образом они все еще держались на плаву.

На память Вениамин никогда не жаловался, но имя отца-основателя колонии на Леониде напрочь вылетело у него из головы. Быть может, причина заключалась в том, что одновременно с предпринятой попыткой вспомнить имя культового персонажа истории Леониды Вениамин пытался понять, какая нелегкая занесла в космопорт Гранде Рио ду Сол бармена из «Бивиса и Батхеда»?

Постамент ИскИна восьмого поколения не шел ни в какие сравнения с тем, на котором стояла любимая и почитаемая леонидами голова, но даже он делал бармена на голову выше окружавших его людей. Интеллектом ИскИн из «Бивиса и Батхеда», понятное дело, не блистал, но скоростью реакции мог поспорить с лучшим игроком в хардболл. Поэтому, стоило только бармену окинуть быстрым взглядом место, в котором он оказался, как он тотчас же выделил из окружавшей его толпы тех, с кем прежде уже встречался.

– Приветствую тебя, брат! – радостно взмахнул рукой бармен. Разумеется, сей восторженный возглас был адресован не Обвалову и уж тем более не чистильщику, а Фредриксону. – Я ведь не поверил, когда ты сказал, что можешь устроить для меня перевод в космопорт!

Вениамину сделалось не по себе, когда он понял, что все смотрят на него, как будто он был самым популярным человеком года, случайно заглянувшим в Гранде Рио ду Сол. Но как же он забыл про находившихся рядом с ним Фредриксона и Жана-Мари Канищеффа! Эти двое могли поспорить с Обваловым за пальму первенства.

А бармен трещал без умолку:

– Брат, я твой должник до самого демонтажа! Фредриксон, если тебе понадобятся запчасти, только скажи! Шестерни у меня поизносились основательно, а вот сервоприводы еще очень даже ничего!

Вениамин толкнул локтем чистильщика.

– Пошли отсюда.

– Стойте!

Визгливо пропела вертушка на проходной, и рядом с Фредриксоном встал во весь рост джанит с контролером в руке.

– Як он тебя назвал? – спросил джанит у ИскИна.

И голос, каким были произнесены эти слова, трудно было назвать приветливым.

– Хто? – изобразил непонимание Фредриксон.

– Этот, шо на тумбе, – указал на бармена джанит.

– Не ведаю, – пожал плечами Фредриксон. – Он вообще не ко мне обращался.

– Его зовут Фредриксон! – внес ясность ИскИн с постамента. – ИскИн двадцать первого поколения! – с гордостью добавил он.

– Значит, Фредриксон, хай к тому же еще и ИскИн, – недобро прищурился джанит. – А по ИКу ты Сирано Мигель Савиньен де Сааведра Джошуа-младший.

– Так оно и есть, – непринужденно улыбнулся Фредриксон.

– Ара инц лясир, бади, – влез в разговор Вениамин. – Хай кого ты слухаешь? Этому ИскИну уже роков десять, як место на свалке. Он же сам не разумеет, шо гуторит.

– Я тебе не бади, – весьма недружелюбно глянул на Вениамина джанит.

– Бон, не бади, – не стал спорить Обвалов. – Однако мы на смену опаздываем.

– ИскИн этот, шо у ворот стоит, нас в кабаке видел, – выдвинул свою версию случившегося Жан-Мари. – Он ведь прежде барменом в «Бивисе и Батхеде» робил. Так ведь? – обратился Канищефф к экс-бармену.

– Совершенно верно, – подтвердил его слова ИскИн. – Но работу бармена я никогда не любил. А сегодня этот многоуважаемый ИскИн, – жест рукой в сторону Фредриксона, – предложил мне устроить перевод в космопорт. Я, понятное дело, не поверил…

– Все ясно, – положил конец словоизлиянию ИскИна джанит. – Эти, – кивнул он на пару агентов и чистильщика, – в кабак вместе заходили?

– Именно так, – с готовностью подтвердил экс-бармен. – Господина Канищеффа я давно знаю. Человека, что рядом с ним, я впервые увидел два дня назад. А с господином Фредриксоном имел честь познакомиться только сегодня.

– Все трое арестованы, – вынес свой вердикт джанит.

– На яком таком основании? – попытался было качать права Канищефф.

– На том, шо я так решил, – джанит сунул контролер за пояс и скинул с плеча автомат. – Еще вопросы имеются?

– Я все могу объяснить, – Вениамин протянул руку, словно желая по-дружески положить ее джаниту на плечо.

Джанит открытой ладонью ударил Вениамина по руке. Тонкая, почти невидимая нить нейрошокера, выскользнувшая у Вениамина из рукава, едва коснулась тыльной стороны ладони джанита. Брови джанита удивленно взлетели едва ли не к середине лба. Он приоткрыл рот, собираясь что-то крикнуть, но, так и не издав ни звука, начал оседать. Подхватив его под локоть, Вениамин помог джаниту аккуратно лечь на землю. Выпрямившись, Обвалов передернул затвор автомата, который теперь он держал в руках, и направил ствол на людей у ворот.

– Лицом к решетке! – рявкнул Вениамин.

– Хоп, – сдавленным голосом произнес за спиной у него Жан-Мари.

Что он хотел этим сказать, Вениамин не понял.

Чистильщики и прочие неквалифицированные работники космопорта были настолько удивлены, что ни один из них приказа не выполнил, хотя, казалось бы, ситуация того требовала.