Джина кивнула.

– Хорошо, но о каком контексте ты толкуешь? И при чем тут она?

– А это уже мой контекст – кого хочу, того в него и включаю.

Вальжан уперся подбородком в темя женщины. Та зажмурила глаза, и Джина заметила, как правая рука Вальжана с ножом шевельнулась.

– Эй, кончай свои грязные шутки! – завопила она. – Сейчас ты вовсе не в контексте спальни, а перед толпой охранников, которые за всем этим наблюдают и глаз с тебя не сводят!

– Я ничего такого не сделал! – воскликнул Вальжан оскорбленно, обводя всех безумным взором.

Джина подступила еще на шаг ближе.

– Ладно, ладно, мы ведь не чужие, верно? На гастроли на одном автобусе ездили.

– Я никогда не ездил на автобусе на гастроли, – гордо заявил Вальжан. – Всегда снимал видео. Только видео.

– Да, конечно, значит, это было раньше. Я в фигуральном смысле. Типа, в контексте автобуса. Уловил?

– У-уловил. – Вальжан смотрел в пространство. Рука с ножом начала слегка поворачиваться. – Уловил? Уловил. – Он отнял нож от горла женщины и почесал себе шею рукояткой. – Придет время – и все-е уловят.

– Неважно, я это вне всякого контекста. Послушай, Вэл, я знаю тот контекст, знаю о незнакомце на каменистом берегу, но не понимаю, причем тут нож. – Она кивнула на оружие в его руке. – Как, хочешь, чтоб я его получше рассмотрела?

Вальжан поглядел на нож в своей руке, будто сам видел его впервые.

– Я думал… это оттого, что я думал – в падении… разрезаешь воздух…

Женщина совсем обмякла в руках Вальжана, безнадежно глядя куда-то за спину Джине.

– Вот дерьмо, – простонала она.

Джина обернулась. На платформу только что ступил Клуни. Он одернул костюм и напустил на себя важный вид.

– Хорошо, мистер Вальжан, или «Канадейтайм», или как там еще вы себя называете, – громко начал он, топая прямиком к парапету, – ну-ка, положите нож и отпустите эту женщину, не то вам грозят крупные неприятности.

Когда он почти миновал Джину, та схватила его за шкирку и оттащила назад.

– Да? И что же такое ты собираешься предпринять – пожаловаться на него Ривере?

Клуни непонимающе моргнул.

– Он здесь не работает, тупая задница, поэтому уволить его невозможно.

Клуни вырвался из ее рук.

– Мы аннулируем ваш контракт! – крикнул он Вальжану. – И вам никогда больше не работать в этом бизнесе!

– Я сам и есть этот бизнес! – возвестил Вальжан, безумная радость звенела в его голосе.

– Вэл, послушай, предлагаю сделку! – быстро вставила Джина, хватая Клуни за руку. – Давай меняться: этого взамен на женщину! Пойдет?

Вальжан пару раз перевел взгляд с нее на Клуни и обратно, потом крепче прижал к себе женщину.

– Шутки шутишь? Нашла тоже вариант.

Клуни глядел на Джину с лицемерным негодованием. Та игнорировала его полностью, снова переключив все внимание на Вальжана.

– Вэл, смотри на меня, только на меня.

Она подошла к нему совсем близко, от охранника слева ее тоже отделяло не более полуметра. Охранник заметил ее взгляд и похлопал по кобуре своего парализующего пистолета. Джина слегка мотнула головой и подняла обе руки, привлекая к себе внимание Вальжана. Контекст. Падение. Знаковый образ. Незнакомец на каменистом берегу. Надо только понять, что из этого использовать как отмычку.

– Этот контекст – музыка или видео?

– Видео, – выдохнул Вальжан, но не совсем в ответ на ее вопрос. Он прижался щекой к голове женщины. – Джина, ты ведь там была, верно? Там, где видео. – Он постучал по лбу рукояткой ножа. – Как долбаные китайские коробочки – одна в другой, одна в другой. Мы были в той, что внутри другой, а теперь хотим попасть в ту, что ближе к выходу наружу. Это и есть контекст. И, знаешь, если ты внутри видео, ты не можешь быть видео, ты просто в нем находишься.

Женщина вздрогнула, когда Вальжан пересел еще дальше на парапет. Тени на его плаще теперь мерцали быстрее, неровными толчками. Их форма напоминала округлые камни, несущиеся наподобие грозовых облаков.

– К примеру, Джина, – сказал он вдруг, – если у тебя есть бутылка, и внутри бутылки тоже что-то есть, то можно быть либо бутылкой, либо ее содержимым, но не обоими вместе. Верно?

Джина кивнула.

– Вроде пока ясно. И что дальше?

Он состроил разочарованную мину.

– Разве тебе это не противно?

– Конечно, противно до самых печенок. Но причем тут незнакомец?

– Можно стать чем-то большим. Скажем, мысль: она хочет стать больше и вырастает в понятие, и довольно скоро становится частью тебя. И вот я теперь тоже мысль. А хочу стать понятием, и чем-то большим, что может придумывать мысли. Вроде меня. Прежде, чем незнакомец на каменистом берегу обернется и навсегда оставит меня таким, какой я есть.

Джина выдохнула.

– Хорошо. Ну и как это все связано с тем, что ты теперь сидишь на платформе на высоте двадцати этажей от земли, приставив человеку нож к горлу?

– Когда прорезаешь собой воздух… летишь с большой высоты, то надо падать быстро, чтобы незнакомец на каменистом берегу не успел обернуться и зафиксировать тебя там навсегда. К тому же, Джина, – он неуверенно рассмеялся, – я – плохая, очень плохая мысль, и должен попасть в свой контекст.

– Ясно. Ты – плохая мысль, ты хочешь попасть в свой контекст, – повторила Джина.

– Prima, девочка. Ты понимаешь.

– Не называй меня девочкой, – рыкнула она на него.

– Я же плохая мысль. – Вальжан посмотрел на нее свысока.

– Хотя бы не перед этой задницей. – Она мотнула головой в сторону Клуни.

– Конечно. Прости.

– Ладно. Плохая мысль вне контекста. Значит, собираешься прорезать воздух в падении, прихватив с собой эту женщину, но при этом не имеешь ни малейшего представления, о том, что же это за контекст.

– Как иначе, если я вне контекста? – Внезапно он перегнул женщину спиной через парапет. Ее ноги повисли над зеленой искусственной травой покрытия. Вальжан занес над ней нож. С растущим ощущением абсурдности происходящего Джина заметила, что это был кухонный нож для резки мяса.

– Вэл, а что, если, попав в контекст, ты вдруг обнаружишь, что должен был быть хорошей мыслью? – быстро спросила она.

Он раздраженно глянул на Джину, отведя на секунду взгляд от женщины под ножом.

– Плохая – плохая и есть.

– Но если ты не знаешь, каков этот контекст, как ты можешь быть уверен, плохой ты должен быть мыслью или хорошей?

– О чем ты талдычишь, черт тебя подери? – яростно заорал Вальжан. – Можно подумать, тебе действительно что-то известно, будто ты – тот незнакомец?