Мы спустились и нырнули в звон пивных кружек и гул голосов. На скамьях вдоль узких столов в длинном полуподвальном зале сидели простые обитатели предместий.

Все здесь было оборудовано по старинке: ни следа демоновых приспособлений. Просторное помещение освещали газовые рожки; потолок черный от копоти, воздух мутный от дыма трубок и остро пахнущего пара незамысловатых блюд. За стойкой одышливый хозяин заведения расставлял на полках бутылки с залитыми сургучом пробками. Подавальщицы в откровенных нарядах сновали туда-сюда с тяжело гружеными подносами. Длинноволосый юноша в углу терзал аккордеон, выводя не то матросский танец, не то полный страданий романс.

Я поймала чей-то взгляд и нахмурилась: не ожидала я второй раз за этот день встретить конюха Ирвина. Он искоса глянул на меня и уткнул нос в кружку.

Мы прошли в дальний угол; за столом на шестерых нас уже дожидались две девушки — подруги Шер. Завидев нас они замахали руками; меня ощупали бойкими взглядами. Черненькая наклонилась к уху рыжей и что-то прошептала; обе засмеялись.

— Это Лила, а это Изотта, — представила девушек Шер, — год назад они работали вместе со мной горничными в «Доме-у-Древа». Вам будет, о чем поговорить.

Подавальщица принесла вино, орехи и сухофрукты; я хотела отказаться от алкоголя, но Шер уже наполнила стакан и сунула в руки.

Завязалась беседа; подруги Шер поначалу манерничали, но потом принялись оживленно болтать. Принесли горячее: тушеные свиные ребра в винном соусе.

Девицы радостно набросились на еду, мне же есть не хотелось — перебила аппетит горячей булкой с овощной начинкой, купленной у разносчика; оставалось лишь цедить вино и прислушиваться к разговорам.

После нескольких пропущенных стаканов речь зашел о парнях; когда принесли третью бутылку, разговор стал фривольнее. Девушки описывали достоинства своих возлюбленных, Шер слушала, усмехаясь; я помалкивала, надеясь, что и дочь дворецкого рано или поздно проболтается о своем сердечном интересе — пока ничего об этом выведать у нее не удалось.

Однако разговор перекинулся на меня.

Изотта — темнокожая брюнетка — прищурила хитрые, миндалевидные глаза, навалилась грудью на стол задала вопрос, который поставил в тупик:

— Как поживает твой хозяин? Все так же хорош? — в голосе ее звучало жадное любопытство.

Я пожала плечами; что она имела ввиду?

— Хорош, — ответила осторожно.

— Да, хорош, — повторила Изотта, облизала губы, посмотрела на меня в упор и заговорила медленно:

— Помню, как первый раз увидела его — он приехал, когда старый лорд- архивариус умер. Мы, горничные, выдумывали повод, чтобы наведаться в башню и посмотреть на него. Он не такой, как другие теурги. Те бледные, тощие; плюнуть и растереть. А у этого — рост, фигура… А голос — послушаешь, и думаешь — говори еще, милый мой, хоть ругайся, только не замолкай. Вот бы, думаю, увидеть тебя без одежды.

— А я видела, — вступила в беседу томная Лила, — зашла в башню без стука, а тут нате вам — стоит господин Дрейкорн в одних бриджах. И скажу я — есть на что посмотреть.

Лила понизила голос и принялась перечислять:

— У него широкие плечи. На животе ни капли жира. Я раньше работала уборщицей в цирке и цирковых красавцев насмотрелась: у этого теурга руки как у атлета, тело как у акробата. Говорю вам, таких мужчин поискать. Он меня выгнал тогда, хотя я намекнула, что не прочь с ним покувыркаться… хоть на кровати, хоть на жертвенном столе, или где там теурги со своими зазнобами кувыркаются.

Девицы обменялись многозначительными ухмылками. Мне было неприятно слушать пьяную болтовню разбитных горничных; хотелось, чтобы они замолчали. Как смеют они так говорить о моем хозяине! Подруги Шер нравились мне все меньше и меньше, и часть этой неприязни досталась и самой дочери дворецкого. Уколола мысль, что она, возможно, знала господина Дрейкорна куда лучше меня.

Я подумала было сослаться на духоту и выйти, но странное, болезненное любопытство удерживало на месте.

Щеки запылали; я схватила стакан с вином и жадно приложилась, надеясь спрятать лицо.

Не получилось.

Девицы уставились на меня, а Изотта прямо спросила:

— Ты спишь с ним?

Я подавилась и закашлялась. Шер встревожилась:

— Да замолчите вы, глупые курицы! Она не такая, слепые, что ли!

— Все знают, зачем столичные господа себе девушек-секретарей в дом берут, — рассудила Изотта, — Что ты тогда вообще для него делаешь?

— Переписываю старые документы, — пробормотала я охрипшим голосом.

— Наверное, ты очень умная, — Лила глянула с уважением, — да только не в уме дело. Ты красивая. Уж поди господин Дрейкорн тебя не только за ум в секретари выбрал. Поверь, я в таких делах разбираюсь.

Девицы принялись дальше болтать о хозяевах, которым им довелось служить, и сравнивать их с господином Дрейкорном.

Я замерла, вцепившись в край стола, и пыталась успокоиться.

Со мной происходило что-то странное — вино подействовало, не иначе — фантазия разыгралась и, заставляя корчиться от стыда, вызывала в голове образы, от которых кипела кровь.

Я видела господина Дрейкорна несколько раз без сюртука, в одной рубашке, и я касалась его плеча, когда обрабатывала рану, и он краткий миг держал меня в объятьях, поэтому я точно знала, о чем говорила Лила — под одеждой скрывается сильное, закаленное физическим трудом тело; я вспомнила, как его мышцы на плечах и спине напрягаются и приходят в завораживающее движение, когда он занимается тяжелой работой в своей мастерской, и тут же представила, как его руки обнимают меня и прижимают к груди… широкой, обнаженной, горячей.

До этого момента я не отдавала себе отчет, как хочется мне прикоснуться к его рукам, провести ладонями по спине и груди, чтобы узнать, впитать эту скрытую мощь. Какие ощущения испытывает возлюбленная в его объятьях? Чувство защищенности? Трепет? Желание, что сжигает дотла?

На дне его темных глаз словно искры тлеют; какое пламя разгорается в них, когда он охвачен страстью? Его звучный голос станет еще ниже, когда он будет шептать на ухо слова, предназначенные только двоим.

Если прижаться щекой к его подбородку, щетина будет покалывать и немного щекотать кожу. А его губы…

Во рту пересохло, сердце стучало, как бешеное.

— Ты совсем красная, — с удовольствием отметила Изотта, — да ты влюблена в своего хозяина, верно?

— Вот еще, — фыркнула Шер, — она не будет влюбляться в теурга. У теургов руки по локоть в крови! Господин Дрейкорн лучше остальных, но мы все же найдем ей обычного, хорошего парня. Вон сидит Майло. Он поглядывает на тебя весь вечер. Эй, Майло, иди к нам! Познакомься с Камиллой. Майло служит на угольной бирже; у него неплохой доход и своя квартира в Предгороде.

Майло подошел; это был изящный брюнет с небольшими закрученными усиками и приятным мягким голосом. Он подсел и принялся болтать о пустяках: погода, бега гончих-некроструктов, закрытие Общеимперской выставки магического прогресса.