Это одна матрешка. А в ней еще — смотрите, какая у нас славная разведка! Потому как именно тогда Лубянку сотрясла грандиозная череда провалов и скандалов именно на шпионской ниве. Вот лишь то, что стало известно. 1961 год: 7 января британская контрразведка арестовала нелегала КГБ Конона Молодого (работал под легендой бизнесмена Гордона Лонсдейла), 10 марта — британцы взяли агента КГБ Джорджа Блейка, в марте же состоялся громкий судебный процесс над Лонсдейлом-Молодым, май — осужден уже Блейк. 12 августа — бежал в Западный Берлин и сдался полиции агент-ликвидатор КГБ Богдан Сташинский. 6 ноября — в ФРГ взяли агента КГБ Хайнца Фельфе, работавшего в Федеральной разведывательной службе (БНД). В ноябре же в ФРГ развертывается шумный скандал вокруг дела Сташинского, давшего показания, как по приказу КГБ он убивал лидеров ОУН Льва Ребета и Степана Бандеру и как ему за это орден Красного Знамени вручал лично председатель КГБ Шелепин (кстати, Шелепина убрали из КГБ как раз в ноябре 1961-го). Декабрь — новый провал, к американцам перебежал майор КГБ Анатолий Голицын. 1962 год оказался для разведки КГБ не менее скандальным: в феврале мировая пресса получила еще один повод посклонять Лубянку в связи с обменом провалившегося разведчика Абеля на американского пилота Пауэрса, март — в США с поличным взяли сотрудника КГБ Игоря Иванова, работавшего под крышей «Амторга». Чекисты попытались было выменять провалившегося сотрудника на американца, которому подсунули «секретные бумаги». Но провокация провалилась с таким треском, что, как вспоминал Владимир Семичастный, Хрущев «был в гневе». Октябрь — в ФРГ прошел суд над убийцей Льва Ребета и Степана Бандеры — Сташинским, что вызвало очередной всплеск публикаций в прессе (западной, разумеется) о происках КГБ. 1963 год — в январе в СССР сбежал провалившийся агент КГБ Ким Филби, в июне осужден Хайнц Фельфе, а в сентябре на Запад бежал еще один офицер КГБ, Юрий Кротков. Октябрь — при попытке передать секретные документы посольству США был арестован офицер КГБ Александр Черепанов. И, наконец, в феврале 1964 года к американцам перебежал офицер КГБ Юрий Носенко… Разумеется, в советской прессе об этих провалах не сообщалось, но в номенклатурных-то кругах такие вещи не скрыть. И, по неписанным нормам советской бюрократии, «опущенным» чекистам позарез необходимо было поправить свой имидж — хотя бы и на фронтах агитпропа. И тут как нельзя кстати пришелся Зорге, тем паче что на его совершенно иной ведомственной принадлежности внимание тогда не акцентировали вполне сознательно. Да и понятия не имела тогда широкая публика, что существует еще и военная разведка: для советских людей слово «разведчик» еще с 1930-х годов было лишь синонимом слова «чекист». Потому вышло, что именно Лубянка и огребла тогда основные дивиденды грандиозной спецоперации «Доктор Зорге». Такой вот своеобразный прощальный реверанс Хрущева «органам».

Были и другие матрешки. Скажем, к осени 1964 года настал час бросить кость и военным, с которыми Никита Сергеевич к тому времени начисто испортил отношения: армию и флот трясло от массовых сокращений и нескончаемой кадровой чехарды. Да и от международных авантюр Хрущева маршалы и генералы, оказываясь крайними, были не в восторге. Своеобразным Рубиконом в отношениях с военной кастой стало инициированное Лубянкой дело полковника военной разведки Олега Пеньковского, обвиненного в шпионаже в пользу англичан и американцев. Это дело привело к зачистке руководства ГРУ: Ивана Серова заменили на Петра Ивашутина, тогдашнего первого заместителя председателя КГБ. Попутно из ГРУ вычистили десятки (а то и сотни) тех, кого знал или мог знать «агент всех разведок». Армейская номенклатура восприняла эпизод однозначно: чекисты вновь подминают под себя военную разведку. К тому же погромом в одном лишь ГРУ не ограничилось: под предлогом связи со «шпионом» разжаловали и уволили командующего ракетными войсками и артиллерией Сухопутных войск — главного маршала артиллерии Сергея Варенцова, проведя масштабную чистку и в его ведомстве.

Но невозможно же все время против шерсти, иногда нужно и подсластить пилюлю. Вот этой задаче, помимо прочего, и послужила канонизация Зорге: ведь герой — именно военный разведчик! А то, что в самом ГРУ Зорге вовсе не считали выдающимся разведчиком (на что у военных были свои основания), заслуживающим такого посмертного паблисити, Никиту Сергеевича совершенно не заботило: получите конфетку и распишитесь. Именно тогда вдруг вынули из чулана забвения и пару других военных разведчиков — Яна Берзина и Льва Маневича. Особую пикантность всему придавало то, что пиарить Зорге поручили именно чекистам — главным конкурентам и гонителям армейцев: вы, мол, ребята, их погромили и обгадили, теперь извольте вылизать…

Были в этой многоходовке и другие «матрешки». Так, в октябре 1964 года с невиданной помпой отметили 15 лет существования ГДР — как было обойтись без «хорошего немца». Вот из загашника тогда и выудили целую пачку таковых, в том числе Зорге. Так или иначе, но Рихарда Зорге вытащили на свет слишком расчетливо, чтобы поверить в экспромт, только вот плоды этой кампании пожинал уже не Хрущев. А публика и по сей день твердо уверена, что именно Зорге предупреждал Сталина, а тот его не послушал…

21 декабря 1943 года указом Президиума Верховного Совета СССР звания Героев Советского Союза присвоены трем иностранцам, трем гражданам оккупированной на тот момент немцами Чехословакии: командиру роты средних танков подпоручику Иосифу Буршику, командиру роты автоматчиков танкового батальона поручику Антонину Сохору и командиру роты легких танков Т-70 подпоручику Рихарду Тесаржику.

Все трое — офицеры 1-й отдельной чехословацкой пехотной бригады, воевавшей в составе 1-го Украинского фронта. Все трое отличились в боях за Киев в ноябре 1943 года. Все трое доживут до Победы и продолжат службу в чехословацкой армии: в 1945 году на всю Чехословакию было шесть Героев Советского Союза, но лишь трое из них — живые, троим звание присвоили посмертно. Все трое станут генералами. Но одному из них это звание присвоят посмертно. Другому — уже как почетное, после безуспешных попыток вычеркнуть его имя и подвиг из истории. Третий выслужит свое генеральство честно, но затем его вышвырнут из армии, и он закончит свои дни диспетчером автобусной станции.

Даже когда читаешь только лишь лаконичные строки представлений к наградам, делая при этом поправку на неизбежное на любой войне преувеличение и специфику политического момента, видишь: эти парни свои звезды заработали сполна и честно, кровью — вражеской и своей.

В наградном листе подпоручика Буршика значится: в боях за освобождение Киева 5 ноября 1943 года «он стремительно вел собственным личным примером свою роту в атаку, несмотря на сильный артиллерийский огонь и потери собственных танков», прорвал своей ротой три рубежа обороны противника, «лично огнем из танка уничтожил 1 „Фердинанд“, 3 орудия, 2 дзота, 2 пулеметные гнезда и 1 транспортер с взрывчатыми веществами и командой, которая готовилась взорвать мост на Житомирском шоссе, чему он воспрепятствовал». Сюда же добавлено, что 11 ноября 1943 года в бою уже за хутор Петривка Буршик «прорвал с тремя танками рубеж обороны противника, ворвался в село и подавил огневые точки противника». Потеряв один танк, с оставшимися двумя выбил противника, несмотря на его двойное превосходство. Сам Буршик в своих мемуарах этот день описал довольно скромно, сухо поведав, как его рота, вместе с приданными автоматчиками Антонина Сохора, ввязалась в жестокий бой в районе завода «Большевик». Про себя он почти ничего не сказал, больше поведав про своих товарищей, Антонина Сохора, Рихарда Тесаржика, подпоручиков Люмира Писарского и Олдржиха Квапила. Хотя известно, что Буршик на своем командирском Т-34 с выведенным на борту именем «Жижка» всегда шел первым. Опять же, именно он подбил действовавшее из засады самоходное штурмовое орудие «Фердинанд» и, проломив ворота, ворвался в заводской двор, где был сильный узел обороны немцев. Именно танкисты Буршика первыми пробились к Крещатику, а утром следующего дня — к вокзалу, а затем и к Днепру — южнее Лавры.