– Атаковать такими силами?

– А ты не помнишь, какими силами они набрасывались на нас раньше? – Владыка развернул карту и показал, где именно накапливается вражеская пехота и кавалерия. – Поняли, что наши ресурсы иссякли, что потери у нас большие. А тут еще оправдываться перед Антонеску надо. Мы одного офицерика ихнего в плен взяли, так в планшетке его нашли приказ маршала. Вот, – протянул он листик майору, – ты ведь по-молдавски шпрехаешь. Мне тоже один наш молдаванин переводил.

– «Командиров полков, – прочел Гродов, – батальонов и рот, чьи части не наступают со всей решительностью, снимать с постов и предавать суду. Маршал Антонеску»[51]. Многих же офицеров ему придется перестрелять, пока его «бесстрашные» войдут в город. Кстати, телефонная связь со штабом есть?

– Недавно восстановили. Как и раньше, базируемся на подземном кабеле, который к береговой батарее подходил.

С адъютантом командующего удалось связаться очень быстро, и обещание свое он не забыл. Через несколько минут, когда, уже находясь в первой линии окопов, майор рассматривал в бинокль передовые подразделения противника, с ним по рации связался командир первой батареи реактивного дивизиона, чтобы запросить координаты целей. И как раз в те минуты, когда, дождавшись трех танков, которые должны были составить штурмовой кулак, румыны пошли в атаку, батарея дала залп, затем второй.

От взрывов ее странных снарядов не только все, что было на земле, но и сама земля неожиданно запылала каким-то багряно-зеленоватым бездымным пламенем. Ни эскадрона, ни пехотных подразделений уже не видно было как таковых, их попросту не существовало. Из трех танков два пылали, а водитель уцелевшего гнал машину куда-то в степь, подальше от того ада, который только что перед ним разверзся.

В бинокль Гродов видел, как те немногие, кто уцелел после второго залпа, в панике разбегались по степи, бросаясь, кто к морю, а кто – к лиману.

– Поднимай людей в атаку, комполка! – азартно прокричал Владыка. – Пока они в панике, мы ворвемся в деревню на спинах врагов.

– Если бы «на спинах врагов», это было бы неплохо, – невозмутимо согласился Гродов. – Классический образец. Однако же «классики» сегодня не получится. Уцелевшие солдаты слишком далеко от нас. Когда мы ворвемся в деревню, которую нам в любом случае удерживать бессмысленно, они встретят нас огнем из каждой усадьбы. И потеряем мы такую массу бойцов, о какой, приступая к своей атаке, противник даже не мечтал.

Владыка вроде бы и согласился с его доводами, но, глядя на разбегавшихся по степи вражеских солдат, все же не мог укротить свой охотничий азарт.

– А я все-таки поднял бы наших морячков. Пусть хоть напоследок…

– К их счастью, командир полка не ты, – задумчиво обронил Гродов, в очередной раз поднося к глазам бинокль.

– Комдив Небоженко говорит, – возник в наушниках голос командира реактивных минометов. – Ну и как оцениваете работу моих «миноносцев», товарищ майор?

– Постарались. Впечатляет.

– Их старания всегда впечатляют, даже своих, не говоря уже о врагах.

– Если вы нам еще и завтра утром…

– «Завтра утром» – не будет. Меня уже предупредили, что это был последний залп[52]. По крайней мере, на вашем участке.

– Почему так?

– Да потому что завтра, по-моему, вообще все будет по-иному.

В течение всего следующего дня румыны так ни разу в атаку и не поднялись, зато трижды массированно налетала авиация противника, которая бомбила и передовую, и предместья города. К тому же несколько раз оживали все орудия и минометы, какие только имелись у противника на этом направлении. Вместе с тем разведка доносила, что войска и бронетехника противника накапливаются теперь не только в Новой Дофиновке, но и в степи юго-восточнее деревни, а также в прибрежной зоне, вдоль моря. Причем у северной окраины деревни появились подразделения немцев.

Но, что майору казалось наиболее опасным, румыны вместе с немцами, готовили средства для переправы. Гродов знал, чем это грозит его катастрофически поредевшему полку. Его десантники должны были прикрывать не только перешеек, но и три километра западного побережья лимана. Однако людей у него осталось настолько мало, что он сумел выделить лишь две небольшие рейдовые группы, которые круглосуточно контролировали этот берег. Если же придется перебросить туда еще хотя бы сотню бойцов, удерживать перешеек уже будет не с кем.

И все же истинный смысл сказанного комдивом Небоженко стал понятен Гродову следующим утром, когда на связь неожиданно вышел полковник Бекетов.

– Как оказалось, Владимирский был прав, – произнес он без какого-либо вступления и явно встревоженным голосом. Что было так не похоже на начальника контрразведки. – Вчера поступила директива Ставки ВГК. Ты понимаешь, о чем идет речь[53].

– Еще бы! – Гродов движением руки отослал из КП телефониста, многозначительно помолчал и уточнил: – Однако процесс этот продлится не один день…

– Как минимум две недели. Но уже начался. Кстати, об этой директиве в полку пока что знаешь только ты. – Считайте, что и я тоже не знаю.

– Из сказанного вытекает, что все планы относительно десанта в Южном секторе теряют свой смысл; я не сомневаюсь, что ты уже формируешь штурмовую десантную группу.

– Можете считать, что сформировал. Из тридцати бойцов, отличившихся во время прошлого десанта.

– Ход мыслей, конечно, правильный, но…

– Следующей ночью намереваюсь испытать отряд первым рейдом.

– Не стоит, потому и звоню тебе. Хотя решать, конечно, тебе.

– Ребята в самом деле подобрались опытные, – с нескрываемой гордостью заверил его комполка.

– Только не вздумай сам идти, – резко повысил голос полковник. – Ты слышал, что я сказал? Не вздумай! На войне всякому смельчаку отведен свой запас везения, и никому неведомо, когда он исчерпывается. Никому, ясно тебе? Так что хватит рисковать по мелочам! – В его тревоге Дмитрию почудилось нечто отцовское.

– В любом случае мне понадобится пополнение. Понятно, что теперь в нем нуждаются все полки, но мой – особенно.

– В этом никто не сомневается. Через двое суток ты его получишь, вопрос согласован. Мы не можем допустить, чтобы противник вновь оседлал крымский фарватер. Во всяком случае, в ближайшие дни. Поэтому твоему полку предстоит оставаться в арьергарде.

Услышав это, Гродов иронично хмыкнул: эти двое суток еще нужно продержаться…

Полковник уловил его реакцию, но единственное, что он мог, – так это подтвердить:

– Твердо говорю: через двое суток пополнение ты получишь. Но только через двое, так складываются обстоятельства. Уверен, что в твоей практике случались ситуации посложнее. Это все, что я пока что могу сделать для тебя, майор.

– Ничего другого в эти дни и не потребуется.

– И тем не менее попытаюсь как-то преломить ход твоей солдатской судьбы. Трудно терять таких людей, как ты, Гродов, не при тебе будь сказано, чтобы не зазнавался. Потому что такие солдаты нам еще ох как нужны будут!