явление присущее любой человеческой общности во все времена и для самых разных обществ, при котором женщина попадает в результате замужества или сожительства в намного более богатую семью, чем была её собственная, но привычка получать в её составе большие блага не дают ей внутренней личностной силы вернуться к более скромной жизни, даже при проявлениях деспотизма к себе со стороны мужа и членов его семьи, сопровождаемых ограничением свободы, воли, разными видами насилия, диктата и надругательствами.

До конца её несчастной, недолгой жизни. Ясельде казалось, что она жила на самом деле только тогда, когда была в милом отчем доме, когда её баловала мать, тётки и няньки, окружала забота сестёр и братьев, когда строгие глаза отца и его сильные руки были её миром. Её колыбель, куклы, кораблики и украшения, шитьё и одежды, бронзовое зеркало были её друзьями и советчиками. Сказки и обрядовые песни создали у неё представление о природе, людях, богах и природных силах, сотворили её уникальный внутренний космос, и второго такого космоса никогда не было, и никогда потом не возникало, просто даже потому, что для этого нужно было быть северной словенкой, княжной, красавицей и маленькой девочкой с чуткой, ранимой душой. Если не было хотя бы чего-то одного из этого, то не было и души Ясельды, её прекрасного и бесконечного мира.

Чётче всего она в жизни помнила своё последнее свидание с матерью, когда кривичи князя Стовова Багрянородца увозили её вниз по Волхову к Ладожское озеро. Было серое и холодное весеннее утро, туман висел над рекой и окрестными низкими берегами и лесом. У места впадения в Волхов реки Любши, ещё забитой льдом и застрявшими с осени брёвнами лесосплава, высилась свежепостроенная каменная стена крепости Любша, единственной каменной крепости к югу от Тулы бирамов, что на Соловецких островах пред устьем Северной Двины…

Уходя в зимний поход на лопь и чудь, мешающей соляной торговле князя биармов Аварика. Древние торговые соляные пути из варанг бирамов на Белом море через Лапландию в Балтию постоянно подвергался грабежам диких финских племён, не признающих никакой власти и веры. Пока Аварик отправлял корабли древним путём вокруг северного Норрланда в германские земли на западе, вместо того, чтобы коротким путём отправлять соль на Балтику через Ладогу, князь Водополк терял десятую часть от стоимости товара за право провоза соли и солёной трески через свои земли. Это и заставило его пойти на решительный и отчаянный поступок. Он оставил дочерей в самом своём большом городе Новгороде-на-Волхове, в тылу, а жён своих с сильной наёмной дружиной из норманнов и биармов, посадил стеречь вход в Волхов с Ладоги. Он не знал, что кривичи нарушат договор о мире, разграбят Новгород и тем более захватят его дочерей в качестве заложников, гарантирующих их беспрепятственное возвращение через Волхов к реке Москве. Собрав всех своих людей, способных носить оружие, взяв всю дружину, наёмников викингов, князь Водополк Тёмный выступил против лопарей и финнов к Изборску в лютые морозы, в месяц сечень, когда большая часть Ладоги замёрзла и передвигаться стало легче.

И поэтому Ясельда так легко и внезапно была захвачена в плен, и смотрела тогда на Ладогу-на-Волхов, где ждала возвращения мужа из похода её мать, уже из корабля врагов. Она тогда увидела сквозь дымку речного тумвна, как на валу крепости появилась её мать в сине-красных византийских парчовых одеяниях, блестя височными кольцами, вплетёнными в ленты вокруг платка, с лунницами и блестящими стеклянными бусами на груди. Она всмотрелась в проплывающие корабли, узнала Ясельду на одном из них, и в отчаянии простерла к ней руки над остриями частокола и закричала:

— Девочки вы мои ненаглядные, Ясельда и Ориса, голубицы белокрылые! Плачет по вам матушка ваша, княжна Лада, взывает к Яриле за помощью, и к отцу Водополку за правдой!

— Мама! Мама! — закричала в ответ Ясельда, — мы здесь, мама, спаси нас!

— Мама, забери нас отсюда! Нас увозят навсегда — срывающимся голосом закричала младшая княжна Ориса, и зарыдала жалостливо, горько и безысходно.

— Я вернусь из похода и отдам княжон невредимыми, если к тому времени мои города и земли Водополк не тронет! — крикнул в сторону крепости тогда Стовов, — верну их когда вернусь из западного похода, клянусь Ярилой…

Однако вышло всё иначе…

Младшая дочь Водополка, княжна Ориса сгинула в огромном франкском лагере, как и три её верные служанки.

Спустя год, не дождавшись никаких вестей о своих дочерях, князь всех ладожских земель, Водополк Тёмный, заключив перемирие с литвой и биармами, пошёл с дружиной своей, дружинами с варанг соляной руси Белого моря, и с наёмными дружинами викингов на своих теперь кровных врагов — кривичей. На кораблях, лодках и плотах они грозной силой двинулись на юго-восток. Каменная Ладога была захвачена, срыты валы, разобраны и сожжены дома. То же самое произошло в Стовграде и Боре-на-Москве. Жёны, наложницы и дети Стовова были в Каменной Ладоге, по закону кровной мести были схвачены и убиты. Были перебиты и семьи старших дружинников князя и их домашняя челядь. Купцов ограбили, ремесленников обратили в рабство. Не убитые кривичи так же были обращены в рабов, и отданы в качестве оплаты за поход биармам. Эти славяне потом были угнаны на Северную Двину добывать без устали для биармов в варангах соляную русь, выпаривая их на камнях зимой в мороз из морской воды, или вываривая летом на кострах. В Биармии в нескольких варангах на островах Туле в двинском заливе Белого моря, они ещё строили для беармов крепость из гигантских валунов, дома, каналы, кладовые, молитвенные места, плели сети, валили лес. Дружины Водополка Тёмного в тот кровавый поход продвинулись до реки Москва и Клязьма, где разорили стреблянские и мокшанские сёла. Оставшиеся в живых, до осенней распутицы отошли в сторону края мещеры, где и укрылись среди рязанских озёр и болот, возле Оки и Курши, и вернулись они к Москве только после наступления холодов, когда отряды Водополка ушли обратно к Ладоге. Прочее голядское и мокшанское население, жившее в стороне от речных дорог, даже не узнало о конце власти кривичей над их краем…

Что касается отряда бурундейского воеводы Хетрока, посланного Стововым ещё с Одера, от Зелова к византийскому городу Адрианополю на реке Марице, с целью выяснить, там ли ещё золото, или авары вывезли его оттуда, то он сгинул без следа. Никто никогда не вернулся, ни к месту на Одере, где были некоторое время спрятаны корабли кривичей, драккар и лодки стреблян, ни на Волгу, домой. Зря беспокоился Стовов