Однако договорить они не успели, потому что сзади послышалось чье-то покашливание, и, обернувшись, друзья увидели магистра Церсиуса собственной персоной.

Он тоже тащил в руках целую книжную лавку и ворох пергаментов, свернутых трубочкой.

– Магистр Церсиус! – дернулись к нему послушники. – Нам нужно с вами поговорить… – И они в очередной раз принялись пересказывать свою историю.

Краем глаза Лекс заметил на лице Винария безмятежную улыбочку. Несмотря на то что светловолосый маг сейчас мог спокойно уйти, он все так же стоял и с интересом поглядывал на послушников и магистра, будто бы ожидал занятной развязки.

– …Так что мы ни в чем не виноваты, магистр! Мы и подсыпать-то хотели всего пару горошин, – гудел Талкин.

Однако Церсиус нетерпеливо махнул костлявой рукой:

– Все это замечательно, послушники, но ничего поделать не могу.

– Как это «ничего»? – У Лекса буквально оборвалось все внутри. – Вы же еще не отправили письмо в Лаумит…

– Не отправил, но сейчас как раз отправлю! – заверил его Церсиус, улыбаясь тонкими, бескровными, почти как у Журиса, губами.

И Саня опешил.

– Но… как так? Мы же ни при чем, – растерянно развел он руками и обернулся за поддержкой к Винарию, но тот продолжал молчать и безмятежно улыбаться, как будто его это не касалось.

И Лекс почувствовал себя беспомощным ребенком – мастер видел вопиющую несправедливость, но даже не пытался этому помешать! Он же поверил, что они не виноваты, или не поверил? Да какая разница! Сначала ведь проверить надо…

Где-то в глубине души полыхнула злоба, но растерянность и беспомощность спеленали его, точно младенца, так что Саня не знал, что и сказать. А Талк и Джер продолжали умасливать-уговаривать Церсиуса, но тот даже лицом потемнел.

– Раньше надо было думать! – желчно заявил он. – Вы столько всяких пакостей учинили! И про «сулёгу» я хорошо помню…

– Но это же Неф и Гунт! – заорал Талк, но Церсиус лишь отмахнулся.

– И вообще, послушники, даже если вы и не виноваты, в чем я сомневаюсь, кто-то же должен за это ответить, – изрек он. – Нападение на куратора, знаете ли, не может оставаться безнаказанным!

– Как это «кто-то должен»? Мы – это разве «кто-то»?! – У Лекса даже голос пропал от изумления.

А Церсиус спокойно продолжал:

– Или вы думаете, что мы можем оставить такое злодеяние просто так, без наказания? Чтобы назавтра напали на Торрикса, потом на брата Винария… Этак и до магистров могут дойти!

– Вот именно, – поддакнул светловолосый маг, – с «сулёгой» уже дошли!

– Да не мы это были, – простонал Лекс, понимая, что это конец – доказывай, не доказывай… Мастерам порядки не писаны.

«Был бы здесь какой-нибудь магистр Куддар!» – в глубине души посетовал парень и с ненавистью посмотрел на Винария и Церсиуса.

Особенно его бесило безмятежное лицо светловолосого мага – тот даже зевнул: по всему видать, ему уже надоел этот спектакль, и он хотел поскорее отделаться от послушников, чтобы выпить в спокойной обстановке чашечку кофе. С каким удовольствием Саня вмазал бы ему! А может, даже гороху насыпал напоследок – пусть бы повонял немного – ему полезно!

Лекс даже пожалел, что Талкин не взял с собой те горошины, что валялись у них на столе.

– Так что сами понимаете, послушники, – тем временем продолжал Церсиус, – кто-то ведь должен ответить за преступление. А иначе – непорядок! – Он поднял тонкий костлявый палец и многозначительно потряс им перед носом у растерянных друзей.

Даже находчивый Джертон подавленно молчал.

Саня исподлобья посмотрел на мастеров, и светловолосый Винарий ответил ему насмешливым взглядом водянистых глаз:

– Ты, послушник, на мне дыру, похоже, вознамерился протереть?

– Да протер бы, если б мог! – вдруг сорвался Белов. – Жаль, вам нельзя гороха насыпать!

– Лекс, ты что такое говоришь? – в ужасе напустились на него Талкин и Джертон, но Сане уже море было по колено.

– А какая разница? – прорычал он. – Им плевать, справедливо это или нет – только бы перед начальством отчитаться, но небось Лаумита они боятся! Вам там могут устроить веселую жизнь! – Последние слова Белов буквально проорал, безумным взглядом впившись в Винария. Тот ошарашенно смотрел на Лекса, прижав стопку книг к груди, как будто собрался ею защищаться.

– Лекс, ты спятил? – проорал ему на ухо кто-то из друзей. Краем глаза Белов заметил, как потемнел лицом Церсиус.

– Ах ты, маленький негодяй, – зарокотал он. – Да теперь тебя…

Но Винарий неожиданно замотал головой:

– Не надо, отец Церсиус! Несчастный послушник, похоже, тронулся умом…

– Да сами вы… – рявкнул Лекс и, внезапно осекшись, бросился прочь по коридору.

* * *

Остановился Саня, только когда выскочил на главную площадь. В лицо ему ударил холодный ветер, по небу мчались грязно-серые лоскуты туч. Лекс остановился, закрыв глаза, и вдохнул полной грудью запах дождя. В висках до сих пор стучало от ярости, которая буквально бурлила внутри.

– Забузз раздери… – Он стиснул кулак.

На площади кипела бурная деятельность: туда-сюда сновали послушники с плакатами и нитками бумажных гирлянд, забирались на карнизы по приставным лестницам, звонко стучали молотками, что-то прибивая, и у Белова снова засаднило в груди – он так мечтал, так хотел научиться магии! А ведь их имена даже в легенды могли попасть…

– Тьфу, какие уж тут легенды, – плюнул Лекс, невольно вспомнив все их злоключения. И ведь с самого начала все пошло наперекосяк, с первого же дня: сначала толстяки, потом разорванный свиток… вечные драки, подколки врагов и, наконец, «сулёга» с горохом в капюшоне у куратора…

«Что скажет Тайлас – даже думать страшно», – отрешенно подумал Саня и вдруг обнаружил, что он… совершенно не боится предстоящей встречи с Тайласом. Просто ни капельки не боится! И вообще, он был зол на лаумитского чародея – нет, чтобы заранее предупредить о неприятностях в ордене – уж они бы подготовились. А так Лекс по его милости с самого начала повел себя как круглый идиот!

Саня сам не заметил, как добрел до кельи – так он был расстроен. Однако не успел он даже толкнуть дверь, как створка сама собой распахнулась перед ним, так что парень ввалился внутрь и чуть не расквасил себе нос, налетев на Джертона.

– Наконец-то, голубчик! – прорычал тот и схватил его за грудки, втянув в келью.

– Эй, ты поаккуратнее, – опешил Лекс от такого напора.

Внутри на тахте сидел понурый Талкин, рядом стояли полотняные мешки, набитые склянками, тряпьем, замызганными чернильницами и прочим скарбом. В келье было холодно и серо, гулял сквозняк, катая на голом столе клочки бумаги и прочий мусор.