Он не сделал паузу, чтобы посмотреть, как они воспримут эту новость, а продолжал дальше:

— Я в вашем распоряжении всю следующую неделю, а пока я встречусь с Генри Дундасом, секретарем внутренних дел. Он мой хороший друг.

В тот же момент как Босвелл ушел, Джеймс издал радостный вопль и потряс коробкой с деньгами.

— Он знаком с секретарем внутренних дел! — захлебывался он. — А люди собирают для нас деньги. Нас выпустят!

Сэм задумчиво посмотрел на Мэри, от чего она вспыхнула.

— Он предлагал тебе защищать только тебя и ты отказалась, это правда? — спросил он с благоговением в голосе.

Трое остальных мужчин нахмурились, не понимая, о чем он говорит. Нат спросил Сэма, что он имеет в виду.

— Разве вы не понимаете? — Сэм покачал головой, удивляясь их глупости. — Этот адвокат был здесь не просто так. И он снова пришел увидеть Мэри. Она нам не рассказала о его визите только потому, что он хотел защищать ее одну. Она его отправила из-за нас!

— Ты это сделала? — спросил Нат, недоверчиво распахнув свои голубые глаза.

— Святая Матерь Божья! — воскликнул Джеймс. — А мы на тебя нападали.

Мэри покрылась пунцовым румянцем.

— Это уже не имеет значения, — пробормотала она.

— Нет, имеет, Мэри, — сказал Сэм и обнял ее. — Эта толпа собирает для нас деньги из-за того, что ты сказала на суде. Я уверен, что и адвокат передумал именно из-за этого. Ты снова спасла нам жизнь.

Мэри не спала всю ночь, у нее в голове крутились многочисленные «что» и «если». Что, если они останутся в тюрьме на многие месяцы или даже годы, пока интерес общественности к их судьбе угаснет? Тогда они никогда не получат помилования. А что, если Босвелл — такой же болтун, как Уилл, и на самом деле не знаком с секретарем внутренних дел? А что, если ее помилуют? Куда она пойдет и как она будет жить?

Если воображение публики разыгралось оттого, что они узнали о ее плачевном положении, тогда ее семья обязательно услышит о ней. Мать наверняка умрет от стыда, узнав, что имя ее дочери на страницах всех газет. Но Мэри невольно рассмешила мысль о том, что мать будет волноваться именно сейчас, после всего того, через что довелось пройти ее дочери. Но чувства матери были все еще важны для Мэри. И она так сильно хотела увидеть ее и всю семью.

На втором слушании в суде присяжных пятерых вернувшихся беглецов официально уведомили, что их не повесят. Им вынесли приговор о тюремном заключении на неопределенный срок без суда. Мужчин это вполне устраивало: у них была слава и достаточно денег, чтобы жить в Ньюгейте с комфортом, который после остальных тюрем, в которых они содержались, казался раем. Безусловно, было бы чудесно, если бы Босвелл добился их помилования, но на это они не рассчитывали.

Но Мэри думала по-другому. Она хотела, чтобы ее либо повесили, либо отпустили. Мэри могла ждать свободы, но ей нужно было точно знать, сколько пройдет времени, пока она снова сможет ходить по траве, плавать в море, нюхать цветы и готовить себе еду. Мэри не могла проводить свои дни, забывшись при помощи джина, как это водилось в Ньюгейте веками.

Босвелл был прав, сказав, что о них услышит вся Англия. Их история распространилась повсюду. Но Мэри не получала удовольствия от своей знаменитости. Каждый день в тюрьму приходили люди, чтобы увидеть ее. Некоторые из них принадлежали к организации, решительно выступавшей против высылки, но в основном это были просто зеваки, желавшие посмотреть на женщину, о которой говорили повсюду, будто она уродец в интермедии.

Мэри не могла отказаться встретиться со всеми этими людьми. Она знала, что от общественного мнения зависело помилование ее и мужчин. Но ей было больно рассказывать их историю в сотый раз. Эти люди ворошили прошлое, о котором она хотела бы забыть.

Джеймсу, наоборот, нравились посетители, особенно светские дамы, которые приходили к нему уже не с первым визитом. Мэри знала, что на самом деле им было безразлично его положение. Визиты в Ньюгейт отвлекали их от скучной жизни, и они испытывали возбуждение, посещая такое грязное и опасное место. Джеймс пустил в ход свой ирландский шарм и флиртовал с ними, рассказывая о шокирующих вещах, которые они шепотом пересказывали своим менее отчаянным подругам за послеполуденным чаем. В ответ они приносили ему еду, новую одежду и книги. Еще он начал писать воспоминания об их побеге и надеялся, что сможет продать его за хорошие деньги, которых хватит, чтобы вернуться в Ирландию и разводить лошадей.

Что же касалось Ната, Билла и Сэма, они впервые в жизни почувствовали свою значимость. У них тоже появились поклонницы, и с каждым днем они все меньше нуждались в Мэри.

А еще был господин Босвелл. Мэри он нравился: она считала его умным, забавным и очень добрым. Но она не знала, чего он от нее хочет.

Джеймс Мартин пообещал все разузнать об этом человеке, и часть информации заставила Мэри насторожиться. Хотя Босвелл был знаменитым и весьма почитаемым писателем и вращался в аристократических кругах, при этом он слыл распутником, пил как лошадь и общался со шлюхами. Возможно, он хороший и любящий отец для своих детей, но говорили, что он уделял жене недостаточно внимания вплоть до того, что не вернулся домой в Шотландию, когда она умирала. И его не считали очень хорошим адвокатом.

Мэри подумала, что по характеру Босвелл похож на Уилла. Он производил впечатление человека очень одаренного, умного и смелого так же, как и ее покойный муж. Конечно, господин Босвелл намного старше, образован и принадлежит к высшему обществу, но, если бы убавить его возраст и представить его без академического образования и без дорогой одежды, у них с Уиллом было бы много общего. Он говорил о высокопоставленных друзьях, но действительно ли это друзья или просто шапочные знакомые? Еще он хвастал о делах, которые выиграл в суде, и о своих любовных победах, а также о том, что он потомок Роберта Брюса[16].

Но Мэри чувствовала запах спиртного, который доносился от него в любое время суток каждый раз, когда он приходил к ней, а красный цвет его лица подтверждал, что он злоупотребляет алкоголем. У Уилла тяга к выпивке тоже была его слабым местом, и Мэри не могла забыть, какую роль это сыграло в их провале.

И все же во время визитов Босвелла Мэри всецело доверяла ему. Это было очень легко, потому что его мелодичный голос с легким шотландским акцентом ласкал ее слух. Босвелл рассказывал ей о новом для нее мире званых обедов, шикарных платьев и загородных домов. Он заставлял ее смеяться, красочно описывая своих знакомых. И все же за всем его внешним блеском скрывалось доброе сердце. Босвелл ненавидел несправедливость, он по-настоящему жалел беззащитных людей, особенно женщин. Он любил детей, хотел видеть общество более справедливым и мечтал о школах для бедных.

Когда приходил Босвелл, в камере становилось теплее и светлее. Их разговоры вдохновляли Мэри и давали ей надежду. Но в тот момент, когда он уходил, над ее головой снова сгущались тучи. Чего он в действительности хотел от нее? Она не могла до конца поверить, что им движет только доброта. У него наверняка есть какой-то скрытый мотив, никто ничего не делает просто так.