— Я просто хотела поговорить с тобой, Джеймс, — сказала Мэри, отступая назад. — Но это подождет.

— Ты слишком высокомерная и могущественная, чтобы выпить с нами? — Амос, который был младше Джека, ухмыльнулся, обнажив свои гнилые зубы.

Мэри замешкалась. Она не могла просто уйти, оставив подобное замечание без ответа. Но это было ее ошибкой, потому что Джек, сообщник Амоса, чудовище шести футов росту с лицом, похожим на сырую печенку, двумя прыжками пересек комнату и схватил ее за талию.

— Я люблю таких высокомерных и могущественных, — сказал он и выругался.

Джек приподнял Мэри, сжимая ее словно в тисках, и попытался поцеловать. Мэри ударила его по лицу, но он только рассмеялся.

— Вот так, дерись со мной, — проревел он восхищенно. — Я не люблю, когда женщины слишком податливы.

Мэри попыталась вырваться, но Джек держал ее слишком крепко, чтобы она могла это сделать, и, подстрекаемый громкими одобрительными криками остальных пьяниц, не собирался ее отпускать.

— Пусти меня! — крикнула она, молотя его кулаками. — Джеймс, помоги мне!

Мэри увидела, как Джеймс ринулся к ней, но Амос схватил его за горло и удерживал в таком положении, и тут она поняла, что оказалась в серьезной опасности.

Большинство мужчин в Ньюгейте, как заключенные, так и тюремщики, считали, что все женщины принадлежат им и с ними можно делать все, что угодно. Мэри всегда чувствовала себя в относительной безопасности благодаря своей репутации и наличию четырех друзей-мужчин, которые находились рядом с ней. Но Джек и Амос явно не благоговели перед ней и, похоже, считали ее легкой добычей.

— Женщина, которая живет с четырьмя мужчинами, не должна возражать, если кто-то еще займет свою очередь, — прошипел Джек ей в ухо, прежде чем швырнуть ее на пол. Он расстегнул пряжку на ремне и накинулся на нее, и Мэри затошнило от отвратительного запаха его одежды.

Она снова позвала Джеймса на помощь и на секунду увидела его лицо, пока остальные собирались вокруг посмотреть, что Джек собирается делать. В глазах Джеймса был ужас, но она догадалась, что Амос все еще держит его и он не в состоянии ничего сделать.

Мэри дралась с Джеком, дергала его за волосы и царапала ему лицо, но он поймал ее руки и сжал их в своей, пока его другая рука бесстыдно блуждала под ее одеждой. Ему немного мешало ее тяжелое пальто и то, что Мэри изворачивалась, как угорь.

— Слезь с меня, ты, грязный подонок! — завопила Мэри, плюнув ему в лицо. Она отчаянно пыталась дотронуться ботинками до пола, чтобы оттолкнуться, но пол был слишком скользким. Мэри продолжала орать во всю глотку, но это, похоже, только еще больше распалило Джека, так же, как и крики наблюдавших за ними мужчин. Мэри вспомнила, что, к несчастью, крики были в Ньюгейте слишком обыденным делом, чтобы рассчитывать, что кто-то услышит ее и придет на помощь.

Мэри почувствовала, как атмосфера постепенно накалялась, по мере того как возбуждались зрители, и она не сомневалась, что, если Джек одолеет ее, за ним последуют и другие. Но Мэри не собиралась позволить себя изнасиловать после всего, через что она прошла. Лучше умереть.

Мэри боролась с ним из последних сил, снова высвободив руки, пыталась выцарапать ему глаза ногтями и дергала за сальные волосы, пока их клок не остался у нее в руке. Когда он попытался закрыть ей рот поцелуем, она больно укусила его за губу.

— Ты маленькая ведьма! — воскликнул Джек почти с восхищением, сделав секундную паузу, чтобы стереть кровь со рта.

Воспользовавшись этим, Мэри нырнула под него и ей удалось отступить на несколько дюймов влево. Но Джек оказался быстрее: он снова крепко схватил ее, прижав ее тело и руки к полу, и левой рукой стащил с себя ремень.

— Нет, скотина! — услышала она голос Джеймса, и ей показалось, что он рванулся, чтобы помочь ей. Но если он и пытался это сделать, ему это не удалось. Джек явно намеревался либо избить ее ремнем, пока она не покорится, либо связать ей руки.

В какой-то степени вид наблюдавших мужчин казался Мэри еще хуже, чем то, что собирался с ней сделать Джек. Свет от фонаря был тусклым, но она все же достаточно хорошо разглядела злобное ликование на их лицах. Ее страх перерос в ярость из-за их развращенности и добавил ей решительности не предоставить им развлечения, которого они так ждали.

Мэри всегда была наблюдательной, а за последние семь лет это чувство еще больше обострилось. Когда она была здесь раньше, то заметила лежавшие на полу пустые бутылки. Было слишком темно, чтобы увидеть, есть ли они сейчас, но она быстро вытянула свободную руку и нащупала одну из них.

Джек уже расстегнул бриджи, и Мэри видела его пенис, похожий на столб с багровой верхушкой. Он снова кинулся на нее с ремнем в руках, и Мэри догадалась, что он намеревается придушить ее, чтобы она замолчала и покорилась.

Мэри снова вскрикнула, чтобы отвлечь его, и сжала ноги, вынуждая его отпустить одну руку, чтобы раздвинуть их. Он заколебался, не зная, что предпринять. Мэри воспользовалась его замешательством и резко ударила бутылкой по полу, оставив в руке отбитое зазубренное горлышко. Одним быстрым движением, собрав все свои силы, она ткнула им в шею Джека, как раз под ухом.

Джек завопил от боли, поднялся на колени и сжал руками шею. Мэри вскочила с пола и встала, уперев руки в бока, тяжело дыша от усталости и презрительно глядя на него.

В пивной стало тихо. Джек все еще стоял на коленях, и между его пальцев брызгала кровь. Его глаза вращались от страха, и из горла доносился ужасный булькающий звук.

— Пусть это будет тебе уроком, — сказала Мэри сквозь зубы и ударила его ногой так, что он упал.

Она повернулась к толпе, все еще держа в руке осколок бутылки. Они отступили на пару шагов. По тому как Мэри оскалила зубы, они предположили, что она собирается напасть и на них. Какое-то мгновение ей хотелось это сделать, но заключенные напомнили ей крыс из больницы в Батавии. Как и у крыс, у всех этих людей были острые черты лица и вороватые манеры. Они охотились на более слабых. Они были жалкими и недостойными.

— Если кто-нибудь из вас когда-нибудь вздумает снова тронуть меня, я его убью, — крикнула им Мэри. — А теперь зовите за помощью для него. А ты, Джеймс, идешь со мной.

Остальные мужчины еще не вернулись в камеру, хотя уже начало смеркаться. Джеймс, рассыпавшийся в извинениях всю дорогу, пока они шли вверх по лестнице, сел на солому, подтянул колени к подбородку и опустил на них голову.

— У тебя такой вид, будто ты ждешь, что я тебя ударю, — сказала резко Мэри. — Может, я и должна это сделать за то, что ты так меня поддержал.

— А что, если он умрет, Мэри? — прошептал Джеймс, и его лицо в полумраке было бледным как мел.

— Ты думаешь, кому-то есть до этого дело? — воскликнула она, зажигая свечу. — Он убийца, и его должны повесить. Но он от этого не умрет, это только поверхностная рана. Если это на недельку-другую удержит тебя от посещения пивной, я сделала это не напрасно.