Консул собирался вернуться в Тайный Город, лёгким движением левой руки отбросил Гранни к линии прибоя и вцепился в Консула… попытался вцепиться… успел схватить лидера Альянса за руку, но замер, потому что Консул не стал убегать. И не стал атаковать. И не защитился… точнее, защитился, но самым неожиданным способом: беззвучно обратился к находящейся под ментальным контролем Бри, и та направила на Кроду облако чёрной пыли. А Крода ответил. И они замерли все: ангел, вцепившийся в Консула, и Марина в двух шагах от них. И чёрное облако. И жёсткое, невидимое снаружи противостояние, в которое соперники вкладывали все имеющиеся силы, которым были полностью поглощены.

Консул, Крода, Бри.

И Лисс поняла, что пришло её время.

Ещё поняла, что от неё сейчас зависит абсолютно всё, даже будущее Вселенной.

А ещё – что она, возможно, совершает самую большую ошибку в своей жизни. Но это было неважно, потому что решение принято: Лисс вышла на террасу и одновременно – с двух рук – бросила два артефакта: в Консула и Кроду.

Не в Бри.

///

Одна десятая секунды.

Одна десятая секунды – это минимальное время срабатывания артефакта принудительного портала, которое сумела обеспечить Лисс. Много? Для опытного боевого мага – невероятно много, целый вагон времени, за которое можно выиграть сражение. Но это правило действует только в том случае, когда колдун полностью сосредоточен на противнике. Если же использовать эффект неожиданности, то одна десятая секунды – это время, которое понадобится магу, чтобы среагировать на новую угрозу. А значит, через одну десятую секунды угроза должна быть приведена в исполнение – чтобы не осталось времени на защиту от неё.

Лисс рассчитала именно так: бросила артефакты, уже читая активирующее заклинание, и в тот момент, когда Консул и Крода почувствовали атаку и начали готовиться к отражению, артефакты уже вцепились в них и принялись затягивать в порталы. И остановить этот процесс не было никакой возможности. Тем более что был он не только мощным, но и быстрым.

Шесть десятых секунды – минимальное время, которое сумела установить Лисс на полное срабатывание принудительного портала. Она надеялась, что шести десятых окажется достаточно, чтобы враги не сумели устроить какую-нибудь пакость вроде мощнейшего взрыва на прощанье, и её надежда оправдалась: Консул не успел. Обернулся, пошатнулся и растаял в тёмном вихре, отправившись в межконтинентальное путешествие, посреди которого его ожидала увлекательная встреча с искажающим заклинанием.

А вот Крода ухитрился задержаться. И даже напугать Лисс. Оказавшись в принудительном портале, но ещё не поглощённый им, Крода вложил все силы в связывающее их с Бри чёрное облако и потянул девушку за собой. Марина, несмотря на то что находилась под ментальным контролем, почувствовала опасность и стала инстинктивно разрушать её, то есть уничтожать портал, чего как раз и добивался ангел. И разрушила бы, но подбежавшая Лисс сорвала с неё обруч и крикнула:

– Бри! – Марина упала на одно колено. – Дальше сама!

Шесть десятых секунды давно истекли, но портал до сих пор не закрылся: мешало чёрное облако, с помощью которого Крода пытался вырваться из действия чудовищных, разрывающих само пространство сил; мешало его желание жить; мешала его связь с Мариной. Крода сопротивлялся, но, увидев лицо поднимающейся с пола девушки, понял, что проиграл. И закричал:

– Не надо! Нет! Не отказывайся…

Но остановить девушку не смог. Бри безжалостно разметала чёрное облако, и последние слова ангела прозвучали из захлопнувшегося портала. Прозвучали невнятно. Прозвучали предсмертным хрипом. А когда наступила тишина, Марина посмотрела на Лиссет и тихо сказала:

– Спасибо.

Эпилог

– Повтори, на чём я остановился! – велел Кувалда.

– На человских полицейских, – буркнул Иголка.

– На человских полицейских я часто останавливаюсь, – с лёгкой грустью ответил великий фюрер. – Точнее говори.

– Мол, это ты придумал Службу утилизации вызвать, а потом, рискуя жизнью, отправился в участок, чтобы исправить косяки за беспредельщиками.

– Так и написал? – изумился Кувалда.

– Не, написал, что ты, рискуя жизнью и здоровьем, сделал всё, чтобы сохранить режим секретности и не допустить, чтобы челы узнали о Тайном Городе.

– Фа, так всё и было.

Иголка вздохнул, но промолчал.

Штатным набивателем текстов на планшете боец стал примерно месяц назад, проиграв в устроенном великим фюрером соревновании на самые тонкие пальцы. А когда выяснилось, что Иголка делает в предложении из пяти слов всего две-три ошибки вместо семи-десяти, Кувалда заявил, что никуда бойца не отпустит, навсегда оставив при единоличном семейном правительстве. Количество ошибок после этого возросло до среднестатистического уровня, однако спасти бойца уже ничего не могло.

– Фальше пиши так: «Проникнув в мрачные застенки, великий фюрер семьи Красные Шапки Кувалфа лично разъяснил схваченным бойцам, что они могут говорить, а что нет, фабы не пофвергать Тайный Гороф…» Гм…

Одноглазый сбился, пытаясь подобрать наиболее подходящее слово, и боец пришёл на помощь.

– Насилию? – предположил он, преданно глядя в единственный глаз семейного лидера.

– Какому насилию? – не понял Кувалда.

– Их там четверо, значит, групповому, – быстро прикинул Иголка.

– Пожалуй, – согласился великий фюрер, которому всегда с трудом давались доклады в Зелёный Дом, а теперь ещё и во Внутреннюю Агему. – Так и пиши:

«…фабы не пофвергать Тайный Гороф групповому насилию».

– Записал, – доложил Иголка, замирая от восторга.

– Напиши, что бойцы буфут осужфены человским суфом и так буфут наказаны за сканфал, который устроили своим вифосиком про феньги, – велел утомившийся диктовать Кувалда.

– Обязательно напишу, – пообещал Иголка, начиная задумываться о стаканчике виски.

– И ещё напиши обязательно, что великий фюрер спросил, гфе феньги, и оказалось, что бойцы их пропили. Потому что всё это время были беженцами в Питере, а в Питере больше фелать нечего. Запомнил?

– Запомнил.

– Вот и молодец.

Кувалда налил себе и бойцу по стаканчику и умильно посмотрел на лежащие в углу сумки.

* * *

– Бри не сразу поняла, что Крода – это она, – негромко продолжила Лисс, глядя на горящие в камине дрова. – Не в том смысле, что «она» – женщина, а в том, что Крода – и есть Бри. Сначала Марина решила, что Крода – это сущность самого Ничто, явившаяся к ней после нападения рыцарей, после того, как почти умерла и, чтобы выжить, вобрала Ничто в себя. Бри подумала, что пришедший ангел – её связь с Ничто, и лишь потом поняла, Крода – это она сама, её отражение в Ничто, её образ в новой Вселенной, потому что старой Бри предстояло разделить участь нашего мира.

– Почему у других не появлялись ангелы? – спросил Сантьяга. – У Идо и последнего существа?

– Потому что возможен лишь один Ключ, комиссар, – мягко ответила Лисс.

И нав кивнул, признавая правоту девушки.

– Пустив в себя Ничто, Бри стала