Вскоре Джим получил письмо от Таники:

Джим знал, что Таника совокупляется с несколькими мужчинами кроме него и его сподвижников, и поэтому заразилась не от него. К тому же она в их последнюю встречу сама просила, чтобы он перемещался из одного её отверстия в другое и обратно, настояв на том, чтобы он не использовал презерватив. Так что у Джима совесть была чиста. Он был уверен, что Таника, узнав про его дела со Стефани, возревновала к деньгам и решила залезть к нему в карман. И, скорее всего, никакой болезни у неё не было – просто 400 долларов показались ей приемлемой суммой за предоставленные наслаждения.

Джим написал Танике, не упоминая ничего об её инфекции, чтобы не вступать в бесполезные споры, от кого она заразилась. Джим знал, что он её снова захочет, и теперь придётся с ней поторговаться. Он был уверен, что за 100 долларов она согласится на новые встречи:

Тем временем, Джим начал второй раунд добычи наслаждения у Стефани – уж слишком у неё было роскошное лицо и тело и ему хотелось добавки. Он написал Стефани от имени Ланы:

Стефани не заставила Лану долго ждать:

Джим-Лана продолжал окружение добычи:

Джим подождал два дня и решил облегчить встречный шаг для Стефани:

Простодушная, уверенная в себе, интеллектуальная Стефани среагировала быстро:

«О, хитрюшка», – подумал Джим и ответил:

Разумеется, Боб ни в какую Италию не собирался и планов женитьбы не строил. Джим рассказал ему о своём трюке, чтобы Боб подыграл Джиму и использовал эти уловки, если ему понадобится.

Всё складывалось по плану: Боб, наконец, получал желанную женщину, Стефани получала неминуемое наслаждение и приятные надежды, а Джим – ещё разок молодое, красивое и ароматное тело.

Стефани нетерпеливо согласилась на встречу, и вот Джим с Бобом уже стояли у дверей её квартиры.

Джим увидел, как вспыхнули похотью глаза Стефани, когда она взглянула на Боба. Ничего подобного Джим у неё в глазах не заметил, когда она открыла дверь ему одному.

Не говоря ни слова, Боб и Стефани бросились друг на друга, срывая друг с друга одежду, как это показывают в кинофильмах. Но, в отличие от кинофильмов, Джим проследил, как член Боба легко проскользнул в широко раскрытые губы и устремился уткнуться головкой в матку.

Джим разделся в стороне и заходил к Стефани только сзади, чтобы своим видом не испортить её похоть, обращённую зрением на Боба.

Стефани оседлала Боба и стонала не так как с Джимом, вежливо и спокойно, а громко, увлечённо и разнообразно, в зависимости от того, как быстро, глубоко или под каким углом она насаживалась на распирающее её мужское величие.

Джим расположился за спиной Стефани и, разводя в стороны ягодицы, любовался снующим мокрым хуем и обсасывающими его губами. Джим смазал ей анус, а себе – хуй лубрикантом, и, когда уже стало ясно, что Стефани близится к своему знаменитому потрясающему оргазму, Джим, ловя ритм её движений, как умелый наездник, вскакивающий на бегущую лошадь, ввёл свой скользкий в её скользкую и через минуту излился ей в глубину.

Стефани продолжала сидеть, на Бобе, целуя его в шею, осчастливленная, а Джим стал собираться уходить. Он быстро оделся, подошёл к совокупившимся, поцеловал Стефани в потный висок, поблагодарил её за гостеприимство и вышел, щёлкнув замком двери.

Когда Джим сел в машину и выехал на хайвей, его осенила великая идея, как соблазнить Стефани на третье любовное свидание.

Лариса Володимерова: Михаил, то, к чему мы приступаем, по сути – виртуальный половой акт и эксгибиционизм. Вашу прозу читаю я выборочно, отдавая должное уму и блестящей стилистике, – но и простой разговор с Вами у нормального человека, опросам следуя, вызывает оргазм. Сетевая и бумажная толпы стекаются к созданному Вами Храму гениталий: харизма литгероя и автора не обаятельна – но сокрушительно властна (взгляните хотя бы в Русский Журнал). Лицо музыканта искажено смертной мукой, выводящей его в запределье (гармония, с инструментом на пару). О лице женщины с вибратором Вы, думаю, скажете ниже; сексуальная энергия перетекает в творческую, и обратно. Художник насилует зрителя, будь то рассказ о концлагере, стих о тиране и неразделенной его ненависти к рабу, или секскартинка (Вы объединяете порно с эротикой). Художник властвует над умами и душами смертных. Значит, учили нас, он обязан быть гражданином высокоморальным. Что есть нравственность от Михаила? (Заодно отсылаю всех любознательных к главе «Моральство» в Вашем эссе об оральном искусстве Эйнштейна, (см. эссе Эйнштейн как сбаръ, и я как Эйнштейн в книге Что может быть лучше?)