– Что? – прошептала Диана.

– Да! Наконец-то я тебе скажу об этом!!! Мне повезло, что мама даже не взглянула на то, что лежит в гробу. Но я посмотрел, и сразу увидел, что это не ты, потому что одежда не твоя, ну и обручального кольца у тебя быть не могло. А там, в морге, лежал человек в обычной одежде, на твою непохожую, с обручальным кольцом, с простенькими часами, и вообще самый обычный парень. Но я слишком жаждал увидеть на месте этого несчастного тебя. И тогда я решил, что скажу, что узнал тебя. Если бы я сделал по-другому, тебя бы стали искать и нашли живым в больнице, а, значит, ты бы вернулся домой. А я хотел похоронить тебя навсегда. Почему ты вернулся?

– Так значит это всё из-за тебя?

– О боже, – застонала Диана и закрыла лицо руками.

– Да, Глеб, надо за всё платить. Вот и ты поплатился, я тебе отомстил!

– А Диана? И семья того, кого ты похоронил вместо меня? Они тут причём?

– А в этом мне повезло, всё так удачно совпало, что вы с Даниилом похожи, что Даниил наш брат, что ты потерял память. Всё сложилось, как картинка паззла, которые меня заставляют собирать врачи.

– Да? А если бы паззл не сложился? Я бы не потерял память, не был бы похож на Даниила? Тогда что?

– Я надеялся, что ты либо умрёшь в больнице, либо, если очнёшься и начнёшь говорить, кто ты есть, тебя упекут в психбольницу, потому мама бы представила все документы, что мой брат погиб.

– Гениальный план. И ты еще утверждаешь, что болеешь. Твой разум проясняется, когда надо. Надо же было до такого додуматься.

– Я не хочу с тобой жить!

– Отлично, я этого тоже не хочу, сейчас ты отдашь мне ключи и можешь делать, что хочешь и встречаться с кем хочешь. Я сниму тебе квартиру. И не рассчитывай, что я буду тебя навещать. К тебе будет приходить сиделка, и все вопросы будем решать через неё. Тебя видеть я больше не хочу. Никогда. Бегом собирать вещи.

Глеб вытолкал Володю из столовой и бросил Диане:

– Вот тебе и все точки над i, – резко развернулся и ушел в свою комнату.

Глава 30. Пучина

Весь день Диана провела в своей комнате, в квартире стояла звенящая тишина. Она лежала на кровати, сжавшись в комок и смотрела в окно. Сначала было светло, день вступил в свои права, потом сумерки и, наконец, осенняя темнота, нарушаемая фарами проезжающих машин. Сердце разрывалось от боли, от какого-то чувства вины. Сколько раз она упрекала Глеба в смерти своего супруга, надсмехалась над его сытой жизнью, не замечая боли в его глазах. Он бы мог давно сказать ей, поставить её на место, но он терпел и молчал, и ей казалось, что он соглашался с ней. Кто ж мог предполагать, что он пережил подобную трагедию? И все вокруг тоже упорно молчали, уж его то друзья точно в курсе событий. Надо же, глядя на него никогда не скажешь, что он способен любить и страдать, такой самоуверенный, циничный, не способный простить и понять даже собственных мать и брата. Но с другой стороны, он так жёстко избил эту девицу, значит, он способен поднять руку на женщину, это так пугает… Как хотелось бы всё выяснить, а потом убежать отсюда. Ну почему она всё узнает случайно? Сначала про мать, потом про детство, теперь про погибшую невесту, почему он сам молчит, ведь могло быть всё по-другому, она б никогда не обвиняла бы его в той попытке самоубийства, они давно бы могли поплакаться друг перед другом, а он всё терпит и молчит. Наверное, и когда его избивала нянька, он также терпел и молчал. Что ещё ей предстоит узнать?

Она не знала, есть ли кто дома. Ни телефонных звонков, ни звука открываемых дверей, ни шагов, даже часы отсчитывали время как-то особенно тихо. Надо сходить до ванной, выпить стакан воды. Диана села на кровати, на какую-то секунду у неё закружилась голова.

Едва ступая, чтобы не нарушить тишину комнат, она зашла в столовую и вздрогнула. В самом тесном углу этой огромной столовой, у окна, на стуле, уместившись на нем с ногами, сидел Глеб. На нём был обычный спортивный костюм, волосы всклочены, как будто он долго их теребил. На столе горела одна свеча, стоял стакан, лежало отобранное у Иры кольцо и фотография, которую он тут же перевернул, когда вошла Диана.

– Тяжелый день выдался сегодня, правда? – спросил он, не поворачиваясь.

– Отвратительный.

– Посиди со мной, выпьем, поговорим.

– Я хотела выпить воды.

– К чёрту твою воду сегодня. Я пью виски, хочешь и тебе налью, или возьми в баре вино, шампанское не предлагаю, праздновать нечего.

Диана взяла бутылку вина, вопросительно посмотрела на Глеба, но он даже не предложил помочь открыть его, он весь был погружён в себя. Пришлось Диане возиться со штопором самой, затем она достала бокал и осторожно, чтобы не наступить на стёкла, которые так никто с утра и не убрал, присела рядом.

– Давай не чокаясь, – сказал Глеб и поднял на неё глаза.

Такого взгляда у него, она не видела никогда. Как будто все льды океана растаяли одновременно, и вот-вот случится глобальная катастрофа, разорвётся водяная бомба и затопит всё вокруг.

– Видишь, Дана, как всё повернулось, – произнёс он, судорожно глотнув виски, – оказывается, мы с тобой товарищи по несчастью. Неожиданно, да?

– Почему ты ничего не говорил? Я столько раз ставила тебе в упрёк, что ты меня не понимаешь, столько гадостей тебе говорила!

– Но ты же не знала. Твои упрёки были вполне обоснованными.

– Но почему ты ничего не говорил? Неужели бы ты и дальше молчал?

– Не приучен жаловаться. На меня всю жизнь сыплются какие-то проклятия, обвинения, упрёки, одним больше, одним меньше. Не терзай себя, как видишь, я один во всё виноват. Бросил эту влюблённую дурочку, хоть она и терпела все мои измены, прощала, но всё равно мне надоела. Мне тогда было девятнадцать, я был звездой местного масштаба, денег полно, свободная квартира, хорошая машина, наглый, самоуверенный, стоило только поманить пальцем, и любая была бы моей.

– А ещё внешность, голос, ты и сейчас такой же.

Глеб болезненно поморщился.

– Всё это пустое, Диана. Было весело, не спорю, вечеринки, клубы, песни под гитару, восторженные взгляды, успевали учиться, любить, всю ночь веселиться, а утром снова на учёбу, жар юности не повторим. А потом встретил её, а