Мара прошла примерно с полмили, может, чуть больше, когда сообразила, что ее преследовала какая-то карета, двигавшаяся в ее темпе, — быстрее, когда она ускоряла шаг, и медленнее, когда замедляла. Мара остановилась и повернулась к большому черному экипажу без герба и вообще без каких-либо отличительных знаков.

Карета тоже остановилась.

Человек, сопровождающий экипаж, спрыгнул с запяток, открыл дверку и опустил ступеньки. А затем предложил Маре руку, чтобы помочь забраться внутрь.

Она покачала головой:

— Нет, я не собираюсь сюда садиться.

Юноша пришел в замешательство, но тут в дверце показалась шелковая лиловая вуаль.

— Поторопитесь, мисс Лоув! — раздался знакомый женский голос, и Мара невольно шагнула поближе. — Из кареты уходит тепло!

Мара сунула голову в дверку и увидела в карете Анну — женщину, с которой она сдружилась в «Ангеле».

— Вы?.. — изумилась Мара.

Анна улыбнулась:

— Да, верно. Я вас не обижу, но хочу поговорить в тепле, а не на холоде.

Мара колебалась.

— А вы здесь не для того, чтобы вернуть меня к Темплу?

Анна покачала головой:

— Нет-нет. Если вы, конечно, сами не решите вернуться к нему.

— Я ничего подобного не захочу.

Анна поплотнее закуталась в плащ и кивнула:

— Что ж, ваше дело. Пожалуйста, забирайтесь внутрь и закройте дверцу.

Мара послушалась. Горячие кирпичи на полу кареты так манили, что отказаться было невозможно. Анна постучала в стенку, и черный экипаж тронулся с места.

— А как вы узнали, где меня искать? — начала Мара с самого очевидного вопроса.

Губы куртизанки дрогнули в улыбке.

— Я-то не знала, зато Темпл знал.

Мара промолчала, и Анна вновь заговорила:

— Может, он знает вас лучше, зато я лучше разбираюсь в женщинах. — Она помолчала. — Кроме того, сомневаюсь, что хоть одна женщина на свете откажется от возможности провести утро с Дунканом Уэстом.

Мара покачала головой:

— Не понимаю…

Анна возвела глаза к потолку:

— Любая женщина, если она не влюблена безумно в Темпла.

— Но я не… — Мара осеклась. Ведь она и в самом деле была безумно влюблена в Темпла.

— Я знаю, что вы его любите, — заявила Анна. — Поэтому я и здесь.

Мара наморщила лоб, а собеседница продолжала:

— Кто-то же должен вам все объяснить, верно? Мы думали, Темпл сам это сделает, но, похоже, он слишком поглощен вами и не в состоянии мыслить разумно.

Затаив дыхание, Мара ждала, что сообщит ей эта женщина. Откашлявшись, она проговорила:

— Полагаю, вы большая специалистка… в вопросах бесчестья?

Губы Анны дернулись.

— Вообще-то да.

— И что же вы обо мне знаете?

— Знаю, что когда-то вы залили кровью постель и оставили Темпла отвечать за убийство. А потом отец выгнал его из дома, а светское общество стало его избегать. Знаю я и о том, что он ночевал под Темпл-баром, а затем начал прокладывать себе путь в жизни кулаками. Тогда-то Борн и придумал идиотский план — играть в кости с отребьями Лондона.

Мара слушала и холодела. Ужасно, что эта женщина знала так много о прошлом Темпла! Но Анну, похоже, все это ничуть не волновало, и она продолжала:

— И я была с ними, когда они открыли «Ангела». Тогда Темпл и стал самым известным боксером Британии. Я была с ним радом, когда он выиграл свой первый бой на ринге «Ангела». И была рядом, когда его денежные сундуки начали пополняться, положение в обществе укрепляться, а уважение к нему — расти.

— Это не уважение, — едко возразила Мара. — Это страх. И страх незаслуженный. Они считают его герцогом-убийцей, потому что я сделала его таким.

Анна улыбнулась:

— Неужели вы думаете, что он в жизни своей не сделал ничего, чтобы заслужить такое прозвище?

Мара наморщила лоб.

— Думаю, ничего…

Анна пожала плечами.

— Что ж, в любом случае уважение и страх — это почти одно и то же. — Она помолчала. Карету трясло, а холодный дождь заливал окно снаружи. — Как бы то ни было, Темплу нравится такая жизнь. Ведь у него есть деньги и друзья. И многие в Лондоне всегда будут на его стороне, что бы ни случилось.

«Неужели она права, эта странная, загадочная женщина? — думала Мара. — Неужели ему нравится эта его жизнь? Или он каждую минуту сожалеет о той, что я у него отняла?»

— Единственное, чего ему не хватает, — это вас. — Мара оцепенела, и Анна, заметив это, продолжила еще более настойчиво: — Возвращайтесь в «Ангел». Спросите его сами. Да-да, вернитесь. Позвольте ему показать вам, как сильно он вас любит!

«Ах какое соблазнительное предложение!» — мысленно воскликнула Мара. Но все же решительно заявила:

— Я в доли, перед ним и обязана уйти. Обязана вернуть все то, что отняла. Надо начисто вытереть грифельную доску.

Анна снова улыбнулась:

— Даже если вы правы, даже если подобное возможно, не задолжали ли вы ему и шанс на счастье?

Он назвал ее женщиной, которую любит. А он — мужчина, которого любит она. Неужели это все, что требуется для счастья?

Святые небеса, да если бы она думала, что сможет сделать его счастливым, — кинулась бы ему в объятия! В тусклом пространстве кареты Мара поймала взгляд собеседницы.

— Иногда одной любви недостаточно, — пробормотала она.

Анна кивнула:

— Господь свидетель, это правда. Но в данном случае у вас есть не только любовь, верно?

Мара молчала, и Анна крепко сжала ее руку.

— Однажды вы сказали мне, что у вас нет друзей, так?

Мара кивнула:

— Да, так. Настоящих нет.

— Уже есть.

На глаза снова навернулись слезы, и Мара постучала в стенку кареты, как до этого сделала Анна. Карета тотчас замедлила ход и остановилась. Слуга открыл дверцу и опустил ступеньки.

Мара спустилась вниз, мысленно поклявшись, что не обернется. И она не обернулась даже тогда, когда Анна сказала ей вслед:

— Подумайте о том, что я говорила, мисс Лоув. Вам в любое время будут рады в клубе.

В игорном зале «Падшего ангела», как всегда, было множество посетителей. Пока Темпл выздоравливал, все боксерские матчи со ставками отменили, но членов клуба вполне устраивала возможность швырять деньги на ветер, играя в карты и кости. «Ангел» с радостью удовлетворял их желание, и все хозяева с готовностью помогали им избавиться от денег.