Держа на руках Лаванду, Темпл вошел в клуб и тут же направился на главный этаж игорного ада, окидывая взглядом толпы мужчин в превосходно пошитых сюртуках. Каждый из них мог в любой момент проиграть здесь свое состояние, но все они этим только наслаждались.

В другое время Темпл с удовольствием и сам бы сыграл партию-другую в «двадцать одно».

Но сегодня он, мрачный и молчаливый, просто не мог развлекаться. Как ни странно, он был в ярости от того, что аристократы с радостью приняли его, кивали ему и похлопывали по плечу. Выходит, он снова стал одним из них, словно и не было этих двенадцати лет.

Но все это не имело значения! Ничто не имело значения до тех пор, пока он не разыщет Мару.

У него болело и ныло все тело после дня, проведенного под дождем верхом на коне, после бесплодных поисков прекрасной иголки в стоге прогнившего сена, каковым и являлся декабрьский Лондон. Он побывал в приюте, у Уэста, а потом — снова в приюте. Наведался также на почтовую станцию и выложил смотрителю целое состояние за сведения о дневных пассажирах. Выяснилось, что одна влюбленная пара, собравшаяся тайком пожениться, и двое джентльменов уехали по Северной дороге в сторону Шотландии. Влюбленная девушка якобы очень хороша собой, но почтовый смотритель заверил, что волосы у нее были не золотисто-каштановые, а глаза самые обыкновенные. Значит, не Мара.

Следовало бы обрадоваться тому, что она все еще в Лондоне, но вместо этого Темпл пришел в бешенство. Как ей удалось исчезнуть? Ведь никаких следов, словно она испарилась, как дым… Не знай он точно, что Мара существует, мог бы подумать, что она ему просто привиделась. Но оставленные ею перчатки… И свинка… И боль у него в груди… О, она, безусловно, реальна.

При этой мысли в ране запульсировало, а губы искривились в усмешке. Две дыры: одна заживала, а вторая… она угрожает жизни.

Он подвигал больным плечом. Боль поползла из раны вниз по руке и прекратилась у локтя. Темпл пошевелил пальцами в перевязи. Ничего. Он понимал, что усталость не поможет восстановить чувствительность, но отдыхать ему было некогда. Не раньше, чем он ее найдет. И если к тому времени он превратится в калеку — что ж, так тому и быть.

Зато у него будет Мара.

Но все же… Черт возьми, где она скрывается?!

Темпл посмотрел на потолок и наткнулся взглядом на огромное витражное окно в центре главного зала «Падшего ангела». То был Люцифер, летящий из рая вниз… В ошеломляющем окружении витражного стекла. Князь Тьмы был изображен в свободном падении на полпути между раем и преисподней, с цепью на щиколотке. Широко расправив за спиной бесполезные крылья, он кувырком летел в самый центр казино. Темпл никогда особенно не задумывался над этой картиной, лишь одобрял заключавшееся в ней послание членам клуба: пусть он сам, а также Борн, Кросс и Чейз изгнаны из круга аристократов, они, четверо негодяев, владевших самым известным игорным адом Лондона, все равно будут править и становиться все могущественнее.

Что же касается Чейза, то он вообще отличался склонностью к драматизации…

Но сейчас, рассматривая огромное витражное окно, глядя на падение Люцифера, Темпл вдруг осознал, какой он гигантский. И какой сильный. Каким-то образом создателю витража удалось при помощи разноцветных стеклышек передать рельеф мускулов и сухожилий. Но сила Люцифера оказалась бесполезной. Он не мог удержать сам себя, не мог остановиться, не мог не рухнуть туда, куда отправил его Создатель.

И сейчас, стоя с больной рукой, потерявшей чувствительность, и понимая тщетность всех своих усилий в поисках любимой женщины, Темпл искренне посочувствовал Князю Тьмы. Столько красоты, столько могущества, столько силы! И все-таки он оказался в преисподней.

Господи Иисусе, что же он наделал?!

— Ты приволок в казино свинью?! — Перед Темплом стоял улыбавшийся Чейз.

— Ее кто-нибудь видел? — спросил герцог.

Босс отрицательно покачал головой:

— Нет, никто не видел.

Темплу захотелось заорать от ярости во все горло. Захотелось перевернуть ближайший стол и сорвать все занавеси. Но вместо этого он тихо сказал:

— Она исчезла.

— Наши люди ее разыскивают, — сообщил Чейз. — Может быть, она объявится сама.

Темпл искоса взглянул на основателя «Падшего ангела» и пробурчал:

— Может, и объявится. Но что-то не верится.

— Не беспокойся, мы найдем ее, — заявил Чейз.

Темпл со вздохом кивнул:

— Я-то найду. Даже если на это уйдет вся моя оставшаяся жизнь.

Босс тоже кивнул и отвернулся, вероятно, испытывая неловкость от столь эмоционального разговора. Впрочем, Темплу было на это плевать.

— Зато ты нашел свинью! — Чейз снова улыбнулся.

Темпл посмотрел на спящую Лаванду:

— Да. Ее свинку.

Босс взглянул на приятеля с удивлением:

— У твоей леди есть свинья?

— Есть. Хотя это и нелепо.

И еще более нелепо то, что он, Темпл, привязался к этой свинке. Единственному существу, связывавшему его с Марой.

— Хм… Мне кажется, это очаровательно. Весьма интригующая женщина эта твоя мисс Лоув.

Да только она не его женщина. Темпл протянул Лаванду другу:

— Ее нужно покормить. Отнеси на кухню и посмотри, не найдет ли Дидье какой-нибудь еды для нее.

Темпл сразу отвернулся, выискивая в толпе хоть кого-нибудь, кто мог знать Мару. Может быть, она дружила с кем-нибудь из посетителей клуба?.. Может, этот кто-то предложил ей крышу над головой?

А если никто не предложил? А если она прямо сейчас бродит по улицам замерзшая и больная? Однажды он ночевал на холодных лондонских улицах. И мысль о том, что Мара там одна, что она замерзает…

На ней даже перчаток нет! И если она… Темпл энергично покачал головой. Нет-нет, Мара не дура. Она найдет, где переночевать.

Но с кем?

С каждой секундой паника охватывала его все сильнее. Оказалось, что Чейз еще что-то говорил, и Темпл, прислушавшись, чтобы хоть как-то отвлечься, услышал смешок приятеля.

— Ведь Дидье — француженка. Твоя свинья, Темпл, может окончить свои дни в похлебке.

Герцог нахмурился:

— Не вздумай разрешить поварихе сварить мою свинку!

— А я думал, эта свинья принадлежит мисс Лоув…

Темплу ужасно захотелось кулаком согнать самодовольную усмешку с лица друга.

— Поскольку мы с ней поженимся, я предпочитаю считать ее нашей свинкой.

Босс весело рассмеялся:

— Что ж, превосходно! Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам помочь.

— Не надо помогать. С твоим вмешательством покончено. Накорми свинку, вот и все.

— Но…