— и вся эта свора придёт чавкать и стонать уже мною.

Уснуть в этом вот всём мне так и не удалось. Пришлось с рассветом вставать и, проклиная всё на свете, двигаться дальше.

Три дня без сна да ещё и в однообразном каменном лабиринте привели к весьма ожидаемому итогу. Весь день я блуждал буквально «куда-то», так никуда на самом деле и не придя, а лишь устав больше прежнего. Не слишком способствовало появлению сил и моё питание — старые сухари.

Это слово в контексте армии приобретало совсем иное, нежели в нормальной жизни, значение. Здесь сухарём называли любую субстанцию, которую без воды употреблять можно было лишь с риском повредить зубы, а в некоторых случаях особо прочные экземпляры годились даже в качестве картечи.

Сухари в армии были возведены в ранг чего-то святого, почти божественного. Количество различных ритуалов, которые с ними проделывали, зашкаливало, больше существовало только шуток на тему их съедобности.

Кто-то, получая очередную порцию сухарей, сразу же принимался каждый кусочек встряхивать, надеясь выкинуть различных непрошенных гостей. Другие же, напротив, к «дополнительному белку» относились положительно и предпочитали дожидаться, пока его станет побольше.

Из сухарей делали суп, чай, рагу, иногда использовали вместо обезболивающего или шин. Уверен, существуй рецепт превращения сухарей в самогон, его бы автор вошёл в историю, потеснив разом всех остальных мировых светочей науки.

Для меня сухари тоже стали частью ритуала. Иной пищи-то не было. Солдаты Ноа, пока я ещё шёл по их следам, почему-то не спешили выбрасывать свежие овощи или мясо.

Каждая моя попытка принять пищу превращалась в лотерею — сколько времени, воды и дров понадобится в этот раз, чтобы очередной сухарь стал съедобен. Пару раз мне случайно попадались камни, и они куда быстрее разваривались, чем эти проклятые сухари!

Без воды же попытка употребить такой превращалась в пытку. Я словно лизал очень невкусный кусок наждачной бумаги, а тот только впитывал всю влагу, но даже и не думал становиться мягче.

Ближе к закату, пытаясь рассосать очередной такой «камень», я, совсем отчаявшись и разозлившись, со всей дури швырнул его в ближайшую скалу.

— Да что ж за мучение такое!

Сухарь ударился об камень, отскочил в сторону и полетел в пропасть. Пару секунд мне казалось, что ничего не произошло, но затем вверху что-то громыхнуло, а земля подозрительно задрожала.

А уже в следующую секунду я со всех ног, невзирая на опасность свалиться в пропасть, бежал в обратную сторону, чтобы укрыться от обвала. От смерти мне удалось спастись едва ли не в последнюю секунду, однако тропа, ведущая дальше, оказалась заблокирована. А последняя развилка повстречалась мне ещё утром!

— Надеюсь, это не единственный путь, — вслух заметил я.

Разговаривать с самим собой мне было не привыкать. Ещё на Земле это оставался верный способ не замечать одиночества. Однако, как и тогда, меня всегда пугало, если на мои мысли вслух кто-то внезапно отвечал.

— Нет, — ответил никто иной как Кейл Ресс, стоявший позади меня, лениво прислонившись к камню. — Вам повезло, этот путь не единственный.

— Ближе не подходите, на куски порублю! Будет больно и очень обидно! — пригрозил я.

Кейл с усмешкой посмотрел на мою согнутую саблю и как бы невзначай откинул в сторону подол своего плаща, демонстрируя, что его парные клинки при нём.

— Не отчаялись ещё тут в одиночку бродить без сна и еды? — спросил Ресс. — Долго вы так не протянете.

— Лучше так, чем каждую ночь опасаться, что вы мне воткнёте нож в спину.

— Если бы у меня были такие планы, то вы бы так и остались под теми камнями. — звучало логично. — К сожалению, вы мне нужны.

Я хотел было язвительно уточнить «уж не для прекращения ли Игр навсегда», но вовремя прикусил язык. Стоит это сказать — и меня сбросят в пропасть. В ту же секунду. Кейл не станет так рисковать, если поймёт, что мне известны его планы. Конечно, он меня не сможет убить: магия Игр защитит — но выведет из строя вплоть до их окончания.

Как это ни странно, но я ему был нужен куда меньше, чем он мне. Из гор Кейл выберется, рано или поздно. Вероятнее всего, это случится до конца Игр, а значит, теоретически сможет осуществить свои ужасные замыслы. Если в мои планы входит помешать ему, нужно тоже выбраться отсюда и тоже как можно раньше.

«Придётся идти с ним и делать вид, что я ничего не знаю», — пришла в мою уставшую голову дельная мысль.

Впрочем, изображать дурака мне было не впервой:

— Для чего это я вам нужен?

— Вам всё надо повторять по несколько раз? — раздражённо уточнил Ресс. — Я уже говорил, одному отсюда не выбраться. В разумные сроки.

— Иди себе по тропинке и… — продолжая убедительно отыгрывать роль идиота, начал я.

— Вы уже прошлись, как, понравилось? — Кейл даже не дал мне договорить. — Это вы ещё не видели изюминку этих мест, оно чуть дальше.

— И что же там?

— Обрыв, такой, что дна не видно, и узкая полоска дороги, где одному развернуться уже проблема.

— Ноа же как-то прошла…

— Она шла иным путём. Вот тем, — он указал на другой завал, как мне казалось ранее, очень давний. — Даже не будь здесь этих камней, там, дальше, в километре ещё один обвал, куда крупнее. Ноа взорвала за собой путь.

— Какая она… расчётливая.

— Да, — с усмешкой подтвердил Кейл. — По-моему, у вас проблемы. Вы же ещё не научились летать?

— Умею с детства, но только вниз и недолго, — хмуро ответил я и спросил напрямую: — что вы предлагаете Кейл?

— Вы помогаете мне, я — вам. Как только выйдем отсюда, наши пути разойдутся.

Сделка была не из тех, выгода от которой очевидна. Впрочем, другого выхода, кроме как согласиться, у меня похоже не осталось. Если я хотел успеть вернуться к своей армии, чтобы вместе с ней дойти до Саума и отправиться домой, у меня не было иного выбора, кроме как пойти на сделку с дьяволом. Однако тот почему-то задерживался, и кроме Кейла вариантов не оставалось вообще.

— Похоже, у меня нет выбора, — нехотя признал я под пристальным взглядом Ресса.

— Что, даже не спросите, зачем мне это? — удивился он.

— Ну, и чего же вы хотите? — нехотя поинтересовался я, подыгрывая и заранее зная, что ответ меня не устроит.

— Самого наилучшего для этого мира, — вполне ожидаемо и очень искренне ответил Кейл.

— Чего?

— Наилучшего.

— Не думали о карьере политика? Там очень ценится умение много говорить так, чтобы это вообще не имело смысла.