– Я арестована? – поинтересовалась Сэм.

– Это решим в отделении, – ответил Фитцсиммонс. Повернулся и окликнул: – Подмогните тут малость, парни!

Четверо офицеров в синих мундирах начали выволакивать Юрия с Виктором. Еще один надел наручники на Романова и повел его на улицу.

– Только не вздумайте надевать наручники на меня! – заверещала Сэм на Фитцсиммонса.

Кранч в окружении моря синих мундиров и двух своих клонов из салона окинул взглядом юного патрульного.

– Офицер, не нужна ли вам помощь?

К Фитцсиммонсу, Маммерту и ко мне присоединился Клифф Халек.

– Это была монументальная глупость, – распекал меня Фитцсиммонс. – А вы еще кто?! – рявкнул он на Халека.

– Клифф Халек. Я послал ссылку на веб-сайт вам и десяткам других людей, – пояснил он. – Мы с Гроувом работаем вместе.

– Как вы организовали тут веб-трансляцию?

– Вы слыхали о «Фостер-Кэм»?

– Нет.

– Пожалуй, что нет, – признал Клифф. – Скажем так, у меня имеется большой опыт.

– А-а, – буркнул Фитцсиммонс.

Его едкий отклик взвинтил меня.

– А чем таким вы заслужили благодарность? – вопросил я.

– Слушайте, Отморозок, – распорядился Фитцсиммонс, – мы следим за Алексом Романовым уже где-то с неделю. Как и КЦБ. Его подключили к команде уборщиков, устанавливающих подслушивающие устройства в кабинетах CEO. Мы на него вышли. А вы это письмо не подписывали. Наши эксперты сказали, что это фотошоповский копипейст.

– Тогда с какой же стати вы меня так поджаривали в понедельник?

– Результаты графологии мы получили только вчера, – ответил он.

– Просто делали свою работу, – добавил Маммерт.

Мы с Клиффом вышли из ресторана. Полиция уже оцепила заведение, и у барьеров начала скапливаться толпа. Зеваки вытягивали шеи, чтобы заглянуть в «Красное пламя».

– Пошли обратно в контору, – сказал Клифф.

– А как же вынужденный отпуск?

– Как-нибудь уладим.

Снаружи, уже за заграждением вокруг «Красного пламени», на нас налетела Энни. Буквально. Она пронеслась сквозь собирающуюся толпу и врезалась в меня, прижавшись всем телом. Я чуть не упал от силы соударения. Энни не произнесла ни слова. Просто прильнула ко мне, обнимая долго и крепко. Обнимала и обнимала. Ее рыдания эхом отдавались в моей груди.

Потом отпрянула, сжала кулачок и по-девчачьи стукнула меня в грудь. В ударе не было даже намека на злобность Романова. Какие там разящие костяшки! Энни стукнула с согнутым запястьем, и я даже удивился, что она не сделала себе больно.

– Больше не смей у меня так делать! – крикнула она, подавшись назад.

– Может, мне придется подать за это в суд, – отозвался я, притягивая ее обратно.

Энни застенчиво поглядела на Халека из моих объятий.

– Эй, Клифф, – сказал я.

– Ага?

– Насчет возвращения в офис.

– Ага?

– В «Ле Бернардине» заказан столик на двоих, который мы планируем реквизировать. Ты не против?

– Всеми руками «за», – откликнулся он. – Пока!

Под пронзительный вой полуденного трафика, раздиравшего нам уши, липкая нью-йоркская жара еще никогда не казалась столь прекрасной. Затем будто ниоткуда донесся голос Мэнди Марис:

– Гроув, а как насчет этого эксклюзива?

– Мэнди, вы можете поболтаться с полицией до после обеда?

– Ни за что, – перехватила командование Энни. – Гроув, самое время пригласить нашу подругу на ленч в «Ле Бернардин». Правда? – спросила она у Мэнди.

– Обожаю рыбу, – подтвердила журналистка. И мы втроем отправились в ресторан, чтобы поделиться рассказами и выпить вина.

Фрэнк Курц связался со мной первым делом в четверг утром, и голос его был полон раскаяния:

– Мы хотим, чтобы ты вернулся, Гроув. Ты зайдешь сегодня?

– Не могу. У меня запланирован разговор с полицией.

– А после?

– Кто знает? – ответил я робко, играя с ним. – Может, СКК – неподходящая контора для меня.

– Скажи, чего ты хочешь, – взмолился он. – Давай выкурим по толстенной сигаре и сегодня же все уладим.

При мысли о толстенных сигарах желудок у меня скрутило.

– Не знаю, Фрэнк.

Может, Курц увидел шанс. Может, мой голос дрогнул. Но он стоял на своем.

– После дискуссии в понедельник я порядком раздумывал о Золе. Ты был прав. Вы, ребята, можете звенеть кассой вместе.

– Мы можем звенеть ею и в «Голдман Сакс», – парировал я.

– Но здесь-то я помогу!

Наводки инвестиционного банкинга. Дошло до подкупа.

– Слушай, Фрэнк, это дело принципа. Где была твоя лояльность в понедельник утром?

– Думаешь, в «Голдмане» до тебя есть дело хоть кому-нибудь? – упорствовал он.

Туше́.

– Приходи в офис, – сказал он, почувствовав, что его слова угодили в цель. – Мы все уладим как мужчина с мужчиной.

Курц взял верх. Я согласился встретиться с ним в ОФЛ в пятницу.

Тридцать секунд спустя я набрал номер Попрыгунчика Джей-Джея, чтобы оценить ущерб от действий Пэтти. Моя работа и репутация в безопасности. Но Гершон, как и любой другой фондовый брокер, будет звонить клиенту и прощупывать почву на предмет доходов. Скажет Джей-Джею что-нибудь эдакое, изобретет благовидный предлог для совместного обслуживания. Когда на кону 522 миллиона долларов, ее грязным трюкам не будет конца-краю.

– Славную сделку ты провернул с «Брисбейн», Джей-Джей.

– Теперь ты понимаешь, почему мы не могли поговорить на прошлой неделе, – пояснил он.

– У тебя были свои приоритеты, – согласился я. – Коллары с нулевой ценой рядом с мультимиллиардным слиянием отдыхают по полной программе.

– Кстати, а откуда ты мне звонишь? – поинтересовался он. – Что-то номер у меня на ЖКД незнакомый.

– Из дома.

– Отпуск?

– Не совсем. Ты сидишь?

– Я весь уши, – сказал он со своим польским акцентом.

– За последние дни я помог полиции распутать два инвестиционных мошенничества.

– Это имеет какое-то отношение ко всем этим сообщениям, что Патрисия Гершон накидала мне? – перебил он.

– И да, и нет. Ты с ней говорил?

– Некогда было. И потом, я хотел сперва поговорить с тобой.

Джей-Джей, ты лучше всех.

Мне потребовалось целых 15 минут – причем он больше ни разу не перебил, – чтобы просветить Джей-Джея о «Келемен Груп», «АРИ Капитал» и моем вынужденном отпуске в СКК. А вот чего я не ожидал, так это неистового негодования Джей-Джея на Гершон.