— Мы должны остановить это вторжение любыми средствами, даже теми, к которым не привыкли, ибо в противном случае мы уже не сможем отразить настоящее нашествие, которое непременно за ним последует. То, что этот человек, Кортес, сумасшедший, облегчает нам задачу. Он уже сжег десять своих кораблей, нам остается уничтожить только один. Если этот последний корабль так и не вернется к королю Карлосу, если ни одного белого человека не останется в живых, если никто не сможет спастись даже на плоту или на лодке, то испанский король так никогда и не узнает, что же случилось с отправленными им в далекие земли людьми. Он может решить, что они до сих пор блуждают на чужбине в поисках, или сгинули в неведомом штормовом море, или были уничтожены грозным и могущественным народом. Так или иначе, у нас появится надежда на то, что Карлос больше не рискнет посылать свои корабли в этом направлении.

В тронном зале воцарилось долгое молчание. Никто не хотел высказываться первым, а я молчал, стараясь не нервничать. Наконец заговорил Куитлауак:

— Мой брат и господин, этот совет звучит разумно.

— Он звучит чудовищно! — отрезал Мотекусома. — Нам предлагают уничтожить корабль чужеземцев и тем самым подтолкнуть их к продвижению в глубь суши, заманить испанцев в ловушку и уничтожить ничего не подозревающих людей, обрушившись на них из засады. Это потребует от нас долгих мучительных раздумий и совета с богами.

— Владыка Глашатай! — в отчаянии воскликнул я. — Возможно, этот корабль уже сейчас расправляет свои крылья.

— Из чего следует, — упрямо заявил он, — что, по разу мению богов, ему и следует уплыть. И пожалуйста, не маШй так на меня руками!

Честно говоря, у меня просто руки чесались его придушить, но я лишь воздел их в жесте, выражающем полнейшую безнадежность.

Мотекусома принялся размышлять вслух.

— Если король Карлос не будет иметь никаких сведений о своих людях и решит, что они попали в беду, он вполне может снарядить на поиски еще более многочисленный отряд. Судя по тому, с какой легкостью этот Кортес сжег десять огромных кораблей, у короля Карлоса их, должно быть, видимо-невидимо. И возможно, Кортес представляет собой лишь острие уже брошенного копья. Не разумнее ли нам повременить и, проявляя осторожность, не задирать этого Кортеса, во всяком случае до тех пор, пока не выяснится, какова тяжесть всего копья? — Мотекусома встал, тем самым давая нам всем сигнал разойтись, и на прощание объявил: — Я подумаю обо всем, что было здесь сказано. А тем временем направлю в страну тотонаков и во все земли, лежащие между нами и побережьем, своих куимичиме. Мы должны быть в курсе всего происходящего в стане белых людей.

«Куимичиме» буквально значит «мыши», ноэто слово использовалось также для обозначения лазутчиков. Среди рабов Мотекусомы имелись представители всех народов Сего Мира, и самые проверенные из них часто направлялись шпионить в свои родные земли, где могли действовать свободно, не привлекая к себе внимания. Кстати, не так давно я сам выступал в роли шпиона в стране тотонаков, но я действовал один. Целые стаи «мышей», таких, каких послал тогда Мотекусома, могли охватить гораздо большую площадь и доставить массу интересных сведений.

Мотекусома снова созвал свой Совет, на который пригласил и меня, когда первый куимиче вернулся и доложил, что плавающий дом белых людей действительно, развернув большие крылья, уплыл на восток и скрылся из виду. Хотя это Известие и огорчило меня, я тем не менее выслушал доклад До конца, ибо «мышь» проделал немалую работу, высматривая, вынюхивая и подслушивая каждое слово, включая и разговоры испанцев, когда они переводились на понятный ему язык.

Последний корабль отбыл обратно, имея на борту не только необходимое количество лодочников, но и одного из воинских командиров, которому, очевидно, было доверено доставить золото и прочие подарки в Испанию и вручить официальный отчет Кортеса королю Карл осу. Этим человеком оказался тот самый младший вождь Алонсо, которому досталась Ке-Малинали, но, конечно, отправляясь в плавание, он не взял ее с собой. Малинцин, как все чаще называли ее окружающие, это ничуть не огорчило, ибо она тут же превратилась из простой переводчицы в наложницу Кортеса.

С ее помощью вождь испанцев обратился к тотонакам с речью. Он сказал, что посланный в Кастилию корабль непременно вернется с королевским указом о повышении его в ранге, ибо он давно уже заслужил право именоваться не просто капитаном, а генерал-капитаном. Пока же, в ожидании дальнейших повелений своего короля, он вознамерился дать Кем-Анауаку, Сему Миру, новое название. Кортес заявил, что отныне прибрежные земли, уже находящиеся под его властью, равно как и все те, которые он к ним еще присоединит, будут именоваться генерал-капитанство Новая Испания. Конечно, эти испанские слова, которые передал нам куимиче, говоривший с невообразимым акцентом тотонака, ничего для нас не значили. Однако дело не в названии. Важно было, что этот Кортес, сумасшедший он или, как я подозреваю, просто невероятный наглец, действующий по наущению честолюбивой любовницы, уже самонадеянно заявил свои права на безграничные земли Сего Мира и на власть над бесчисленными народами, которых он даже в глаза не видел. Выходит, он не сомневался, что победит их в бою или сумеет покорить еще каким-то способом! Кортес претендовал на власть над всеми землями, в том числе и над нашими! На власть над всеми народами, включая и мешикатль!

— Ну, если уж это не объявление войны, чтимый брат, — воскликнул вне себя от возмущения Куитлауак, — то я не знаю, чего ты еще собираешься ждать?

— Но мы ведь не получали от Кортеса военных даров или иных подобающих знаков, символизирующих начало войны, — возразил Мотекусома.

— Ты предлагаешь подождать, пока он разрядит одну из тех громовых пушек в твое ухо? — дерзко вопросил Куитлауак. — Неужели не понятно, что Кортес не имеет ни малейшего представления о наших правилах и обычаях? Возможно, белые люди, желая затеять войну, не направляют к противнику посольство с дарами, а просто заявляют притязания на его владения. Похоже, что именно так они и поступили. Так давайте же научим этого выскочку хорошим манерам. Хватит одарять его золотом, пора послать Кортесу военные дары, оружие и знамена. Надо спуститься к побережью и сбросить этого несносного хвастуна в море, откуда он и явился.

— Успокойся, брат, — сказал Мотекусома. — До сих пор этот человек не тронул в наших краях никого, кроме презренных тотонаков, так что от него больше шуму, чем вреда. Как я понимаю, Кортес может до бесконечности торчать на том берегу, распуская перья и принюхиваясь к тому, откуда дует ветер. Мы же не станем торопиться, а подождем, пока он перейдет от слов к делу. Может, все это не так уж страшно.

Его Священному Императорскому Католическому Величеству императору дону Карлосу, нашему королю и повелителю

Высокочтимому Государю и нашему Августейшему Покровителю из города Мехико, столицы Новой Испании, накануне праздника Преображения в год от Рождества Христова одна тысяча пятьсот тридцать первый, шлем мы наш нижайший поклон.