– Что у вас там? – он поднял покрывало и хмыкнул, обнаружив, что под кроватью, кроме пыли, нашлось место куклам, одеялу, миске с сушками и куском батона, куклам и многим иным, крайне важным вещам. – Вам там удобно?

– Неа, – Розочка забралась на кровать. – Низковата. А если ее на кирпичи поставить?

Она наморщила лоб, обдумывая чудесную эту идею.

– Неа, – в тон ей ответил Святослав. – А если играть на кровати?

– На кровати не то.

И Машка вновь кивнула: определенно, не то.

Кто бы сказал, почему дети так любят забиваться в какие-нибудь совершенно неподходящие для игр и детей норы?

– Ты тут подумай, ладно? – Розочка сползла с кровати и заглянула под нее, явно раздумывая, что из сокровищ стоит прихватить с собой, а что может погодить немного.

Все равно ведь вернутся.

– Идем, что ли? А то не договорятся еще.

– Договорятся, – Машка задумалась на мгновенье. – Точно договорятся.

Эти слова придали уверенности. Уж если она знает…

…только уверенность испарилась.

Астра…

– Можно? – она стояла на пороге, разглядывая комнату, но не решаясь войти. – Я…

– Нужно, – и Святослав решился. Вдруг понял, что если промедлит именно сейчас, то все разрушится. И то, что было, и то, чего еще не было. За второе почему-то было обиднее.

– Я… не знаю, собственно, зачем… – Астра вошла осторожно, бочком, глядя так, будто видела его в первый раз и потому еще не поняла, как именно к нему относиться. – И есть ли смысл.

– Есть, – Святослав втянул ее в комнату и дверь запер. Не на ключ, но подумалось, что с ключом было бы всяко надежнее. А вдруг сбежать решит?

Не решила.

Стояла, позволяя себя обнимать. И сердце ее стучало быстро-быстро.

– Ты… не передумала? – страшно было отпустить ее.

И все-таки…

…если она передумала. Если поняла, что не нужен диве сомнительного свойства маг, который ко всему прочему остался без службы, да и сама эта служба…

…придется отпустить.

…позволить уйти.

В конце концов, он не имеет права удерживать свою звезду силой. Звезды гаснут в неволе. А ему хотелось, чтобы его Астра горела ярко-ярко. Даже если без него.

– А… ты?

И в глазах ее видится страх.

И…

– Никогда.

Слабая улыбка.

– Я… дива.

– А я менталист. Думаешь, выгодная партия? Представь себе мужа, который всегда знает, о чем ты думаешь… или какое у тебя настроение.

– Разве это плохо?

– А разве хорошо? У меня… были раньше… встречи. И амулеты не всегда спасают, точнее они перестают спасать, когда долго живешь вместе. Не знаю, почему, но… мало приятного понимать, что ты раздражаешь свою женщину. Что с тобой она по привычке больше или из страха остаться одной. Или…

Не совсем то нужно говорить.

Раньше Святослав говорил другое. Не ей. Тем, что были до нее. Говорил, что амулеты совершенно надежны, что пробить их защиту не выйдет, что он нашел самые лучшие и никогда, ни при каких обстоятельствах не полезет в голову, что…

Ему верили.

Поначалу. Искренне даже. Он ведь чувствовал, а потом, постепенно, и вера сходила на нет. А вместо нее появлялась болезненная подозрительность.

– Значит, ты будешь знать, когда меня лучше не трогать. Или трогать. И… – она чуть склонила голову на бок и впервые поглядела без страха. – Я ведь все-таки дива. И, наверное, это хорошо.

– Замечательно.

– Но… я дива!

– Знаю.

– И… и меня все равно не любят.

– Кто не любит?

– Люди.

– А надо, чтобы любили? Вот все-все?

Астра задумалась.

– Я тебя люблю.

– Ты?

– Я. Не веришь?

– Верю, – она ответила тихо-тихо.

– Я люблю. Дети тоже любят. Калерия, Ингвар, остальные… может, это не та любовь, которая на века, но такая вообще редко встречается. Твой Анатолий Львович тоже тебя любит. И в госпитале. Думаешь, не слышу, как о тебе говорят? Или вот пациенты… им ты нужна.

– Необходимость – это еще не любовь.

– Возможно, только любовь сама по себе сложная штука. И опасная. Ею легко пораниться. Поэтому… я пойму, если ты захочешь уйти. Жить одна…

– Нет, – она ответила резко и нахмурилась. – В конце концов, у меня дети. Я не могу жить одна!

Аргумент был весомым.

– Тогда, – Святослав протянул пару браслетов, что так и лежали на столе. – Если дети… детям ведь семья нужна.

– Определенно.

– И… я постараюсь быть хорошим мужем.

– Боюсь, только хорошей жены из меня не выйдет. Но… я тоже постараюсь.

Она приняла клубок этих серебряных нитей, с виду хрупких до того, что и прикасаться-то страшно.

– У мамы были похожие.

– Если хочешь…

– Не знаю, – она снова поняла его раньше, чем Святослав закончил фразу. – Я… не знаю. Ты… посмотри, ладно? Вдруг они живы… то есть, если бы были живы, мне бы сказали. Но… вдруг? Если нет, то ничего не говори.

– Не скажу.

– Ты бы им не понравился.

– Не сомневаюсь, – Святослав надел браслет на узкое запястье. Он скользнул легко, а потом повис. – Я ведь человек.

– И маг.

– Сплошные недостатки.

– Это точно… погоди, теперь я. Они слышат.

– Кто?

– Родители. Предвечный лес… все…

– И что нужно делать?

– Ничего.

Нити оказались холодными, просто-напросто ледяными, и Святослав поморщился, когда, ожив, они впились в кожу. На такое он, признаться, не рассчитывал.

Астра прижала свою руку к его.

– Кровь – носитель информации. И энергии. Они настроятся и… уже не получится снять, – это она произнесла с преогромным удовлетворением.

– Хорошо, – боль ушла, сменившись легким зудом. – Но в ЗАГС мы заявление все равно подадим. Завтра.

Спорить Астра не стала.

Ни к чему.

Да и бабушка говорила, что мужчинам нужно думать, будто это они главные.

Лес.

Темная черта, придавленная снегом, который падал третий день кряду, будто вознамерившись засыпать старый ельник до самых до вершин. Снег выровнял косогоры, и поля укрыл, и реку спрятал. Ныне она угадывалась по редким темным пятнам-проталинам.