Продавщица хищно улыбается.

– Примерьте, они в том же стиле.

Вежливо киваю и беру их, надеясь, что, если отойду, она за мной не потащится. Наконец, продавщица отстает. С облегчением выдыхаю и выбираю несколько платьев и пару удобных туфель. Перед тем, как расплатиться, трижды переспрашиваю итоговую сумму. Красивое белье гораздо дороже, чем я думала. Но Хардин достоин лучшего.

Возвращаюсь в общежитие. Стеф еще нет, и Хардин не звонил, поэтому я решаю немного вздремнуть. Убираю покупки и выключаю свет.

Просыпаюсь от незнакомой мелодии звонка. Повернувшись, я открываю глаза. Конечно же, Хардин сидит на стуле, закинув ноги на тумбочку Стеф.

– Выспалась? – спрашивает он с улыбкой.

– Да. Как ты сюда попал? – я протираю глаза.

– Забрал у Стеф ключ.

– А. И давно ты здесь?

– Примерно полчаса. Как прошел день в Vance? Я не ожидал, что ты вернешься так рано, сейчас только шесть. Но ты так вырубилась и так храпишь, похоже, уже давно, – смеется он.

Я приподнимаюсь на локте и смотрю на него.

– Было классно. У меня собственный кабинет, с моим именем на стене, просто не могу в это поверить! Замечательно. Я буду зарабатывать намного больше, чем думала, и я буду читать рукописи. Это просто мечта, правда? Я только боюсь все испортить, слишком уж это хорошо. Как ты думаешь? – сбивчиво рассказываю я.

– Да уж, ты Вэнсу наверняка понравилась. – Он поднимает бровь. – Но все будет в порядке, не беспокойся.

– Он сказал, ты там работал. – Слежу за его реакцией.

– Конечно, он не мог промолчать.

– Почему ты мне не сказал? И про то, что у тебя сейчас есть работа? Когда же ты работаешь?

– Как всегда, уйма вопросов, – он проводит рукой по волосам. – Но я отвечу. Я не говорил, потому что… ну, собственно, не знаю почему. Я выкраиваю время для работы. Всякий раз, когда я не с тобой, я работаю.

Я сажусь, скрестив ноги, лицом к нему.

– Мистер Вэнс очень ценит тебя, он сказал, что хочет, чтобы ты вернулся.

– Наверняка так и есть, но, пожалуй, нет. Я получаю сейчас больше, чем там, а работаю меньше, – хвастается Хардин, и я закатываю глаза.

– Расскажи о своей работе. Что именно ты делаешь?

Он пожимает плечами.

– Читаю рукописи, редактирую. Ты будешь делать то же самое, только больше.

– Ого. Тебе нравится эта работа?

– Да, Тесса. Нравится, – говорит он вполне серьезно.

– Это хорошо. Ты хочешь работать в издательстве, когда закончишь университет?

– Я не знаю, чего хочу, – морщится он.

– Я что-то не так сказала?

– Нет, просто ты задаешь очень много вопросов.

– Что?

Он шутит или серьезно?

– Тебе не нужно знать каждую обо мне мелочь, – резко говорит он.

– Я просто болтаю, в том числе и о работе. Это нормально, все люди так делают. Извини, конечно, что интересуюсь твоей повседневной жизнью.

Он молчит. В чем проблема, черт возьми? У меня был прекрасный день, и последнее, чего я хочу, это ругаться. Смотрю в потолок и молчу. В конце концов, когда я изучаю все девяносто пять панелей и сорок болтов между ними, я говорю:

– Мне нужно в душ.

– Так иди, – фыркает он.

Я закатываю глаза, хватаю свои душевые принадлежности и бросаю ему, уходя:

– Знаешь, я думала – это уже пройденный этап: все эти идиотские обиды без причины.

Я моюсь, брею ноги, собираясь надеть завтра платье, которое купила для первого настоящего рабочего дня. Я нервничаю, но я уже к этому привыкла. Мне правда жаль, что Хардин такой грубый. Все, что я сделала, это спросила его о работе – и то он не рассказал. Я действительно хочу поговорить с ним об этом, но для него это настолько сложно, что я просто не знаю, как это сделать. Я хочу объясниться с ним, но когда прихожу в комнату, Хардина там уже нет.

Меня злит такое отношение Хардина ко мне, но я стараюсь об этом не думать и принимаюсь расчесываться. Собираюсь примерить новое светло-розовое белье. Снимаю футболку, надеваю платье на завтра. Но думаю только о том, куда ушел Хардин; я знаю, это глупо, но не могу не волноваться, что он пошел к Молли.

Пока я решаю, стоит ли ему звонить, мне приходит сообщение от Стеф, что сегодня ночью ее не будет. Она тоже могла бы переехать к Тристану с Нэтом: она ночует там пять раз в неделю, и Тристан ее обожает. Он-то, наверно, рассказал ей о своей работе на втором свидании, и не огрызается на нее, и не уезжает без причины.

– Счастливая Стеф, – говорю я сама себе и беру телевизионный пульт.

Некоторое время рассеянно переключаю каналы, наконец, останавливаюсь на «Друзьях», которых я смотрела, наверное, раз сто. Не могу вспомнить, когда последний раз я смотрела телевизор, но так приятно валяться на кровати и смотреть глупые комедии, забыв о ссоре с Хардином.

Через несколько минут чувствую, как тяжелеют веки. Обида забывается – в полусне я отправляю ему пожелание спокойной ночи, однако ответа не получаю.

– Блин!

Меня будит громкий стук. Вскакиваю на постели, включаю лампу и вижу Хардина; он пытался пройти по комнате в темноте.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

Он смотрит на меня опухшими блестящими глазами. Он очень пьян. Просто в стельку.

– Я пришел, чтобы тебя увидеть, – говорит он, шлепаясь в кресло.

– Зачем? – тяну я.

Я хочу, чтобы он был со мной, но не пьяный и не в два часа ночи.

– Я скучал по тебе.

– Тогда зачем ты ушел?

– Потому что ты меня раздражала.

Вот как.

– Ладно, я буду спать; ты пьян, и очевидно, опять раздражен.

– Я не раздражен. И я не пьян… ну хорошо, я пьян, что с того?

– Неважно, пьян ты или нет, но завтра будний день, и мне нужно выспаться.

Я просидела бы с ним хоть всю ночь, если бы не боялась, что он снова наговорит гадостей.

– Будний день, – издевается он. – Ты можешь быть еще скучнее, чем есть?

Он смеется над сказанным, словно это действительно забавная шутка.

– Уходи, – говорю я, ложась и отворачиваясь к стене.

Мне не нравится такой Хардин. Я хочу обратно своего милого Хардина, а не этого пьяного придурка.

– Ой, детка, не сердись на меня, – говорит он, но я не отвечаю. – Ты действительно хочешь, чтобы я ушел? Ты знаешь, что происходит со мной, когда я сплю без тебя. – Голос стихает почти до шепота.