Получив выговор от командующего за невыполнение приказа 11 июля, генерал-майор И.И. Попов начал демонстрировать высокую активность. Он ставит перед командиром 9-й гв. вдд полковником А.М. Сазоновым «сверхзадачу» – взять совхоз. Прекрасно понимая, что для этого у комдива возможности нет.

Всю местность по восточным скатам выс. 252.2, где предстояло перейти в атаку десантникам, эсэсовцы пристреляли. К этому моменту артиллеристы «Лейбштандарт» уже оборудовали наблюдательные пункты и установили связь с передовыми батальонами и боевым охранением 2-го грп. Поэтому, как только стрелковые цепи полностью развернулись и начали выходить на пригорок, тут же заработала страшная машина уничтожения, которую всю ночь строили эсэсовцы 2/2-го грп СС штурмбаннфюрера Зандига и 1/2-го грп СС хауптштурмфюрера Бекера. Под сильным прицельным огнем пулеметов и артиллерии батальоны Кашперского и Соловьева залегли, атака захлебнулась. Но затем цепи вновь поднялись в рост и вновь враг, словно косой – огнем и металлом прошелся по наступающим.

Наступление двух полков было организовано из рук вон плохо. Одна из главных причин – спешка и слабая подготовка командиров тактического звена. Мне довелось встречаться с рядом ветеранов 9-й гв. вдд, и они отмечали, что после зимних и весенних боев в дивизию пришло много командиров взводов, рот и батальонов из запаса, а ряд офицеров – окончили пехотные училища по ускоренному курсу. Бои под Прохоровкой для них были боевым крещением. Поэтому исполнение даже элементарных обязанностей в напряженных условиях передовой многим давалось с трудом. Люди терялись, не выдерживали нервы и психика. Так, в 26-м гв. вдсп 11 июля были отмечены случаи самоубийства среди командиров рот. Поэтому неудивительно, что артиллерийские и минометные подразделения 26-го гв. вдсп и 287-го гв. сп, которые планировалось использовать для поддержки атакующих, участия в атаке фактически не принимали. Хотя оба полка действовали на одном, очень узком участке, их минометные роты не были сведены в одну группу для более эффективного использования и управления. Мало того, и командиры батарей этих рот толком не знали своих задач. Вот свидетельство очевидца атаки. Из воспоминаний минометчика 1-й минроты 26-го гв. вдсп И.И. Чашкова:

«После наступления темноты нам приказали свернуть минометы и идти вперед. Какое-то подразделение должно было наступать и мы должны были его поддерживать огнем. В кромешной темноте прошли не более километра, как впереди начался сильный ружейно-пулеметный огонь. Мы остановились и начали разворачивать минометы, но получили команду вернуться назад. По дороге назад сбились с пути, приняли ближе к железной дороге и наткнулись на заградотряд. Нас задержали и, быстро выяснив, кто мы такие, указали направления, куда нам идти»[267].

Атака длилась около трех часов, наша артиллерия огонь не открывала, снарядов и так не хватало, берегли для артподготовки в 8.00, авиацию вызвать не удалось. Дорого обошелся гвардейцам этот неподготовленный штурм. Штаб «Лейбштандарт» донес:

«После необычно спокойной ночи атака силами полка через линию Прохоровка – Петровка в 7.00 остановлена сосредоточенным артиллерийским огнем перед нашим передним краем»[268].

Подробных данных о потерях полков Кашперского и Соловьева в архивах обнаружить не удалось. Их, вероятно, все включили в общие потери, понесенные в течение 12 июля, – простой способ спрятать высокую убыль личного состава в ходе вот таких лобовых ударов по высотам или селам. Никакого результата этим наступлением достичь не удалось. Были частично захвачены постами БО 2-го грп СС, и противник оттеснен из района кирпичного завода. Сильным огнем немцы превратили два батальона 287-го гв. сп и 26-го гв. вдсп в кровавое месиво, поэтому докладывать командованию о результатах было нечего. В 7.30 начальник штаба 9-й гв. вдд в боевом донесении № 51 расплывчато сообщил:

«2. 9-я гв. вдд, выполняя поставленную задачу, находится на рубеже: лощина в 1,5 км восточнее Петровки, северо-западная окраина Лутово, овраг в 1 км северо-западнее Грушки.

а) 23-й гв. вдсп на фронте лощина восточнее Петровки, железная дорога;

б) 28-й гв. вдсп – ж. д., северная окраина Лутово, овраг в 1 км северо-западнее Грушки;

в) 26-й гв. вдсп на южных и юго-восточных скатах выс. 252.4»[269].

Автору удалось побеседовать с рядом участников той атаки. Местность перед совхозом пересечена глубокими балками, поэтому батальоны шли хотя и эшелонированно, но скученно. Моим собеседникам посчастливилось попасть в третью и четвертую цепь – это и спасло. Все они, хотя беседы проходили в разное время и с каждым по отдельности, утверждали, что после атаки на поле боя лежало не меньше 300 тел. Ко всему прочему, примерно в 5.30, немцы начали бомбить. Вражеская авиация нанесла сильный удар по району сосредоточения бригад 18-го тк и участку восточнее свх. «Октябрьский».

На поле после атаки было очень много раненых, в том числе и тяжелых. Значительная их часть находилась близко к вражеским позициям. Как утверждали ветераны, только после того как двинулись танки, появился небольшой промежуток времени – буквально около получаса, чтобы их вынести. Но сделать все равно ничего не смогли: дивизии двинулись в атаку, а танки, попав под огонь немецкой артиллерии, начали отходить, маневрировать.

Для засевших на выс. 252.2 и в свх. «Октябрьский» эсэсовцев отражение наступления двух советских полков было своеобразной репетицией перед главным событием. Командование 2-го грп СС проверило в деле выстроенную систему огня, связь с подразделениями, взаимодействие между батальонами и поддерживающей артиллерией. Особенно ценной она оказалась для орудийных расчетов. Наводчики вели пристрелку по живым мишеням, как на полигоне – без помех. Вместе с 26-м гв. вдсп и 287-м гв. сп в атаке принимала участие часть 1/23-го гв. сп. Сохранились воспоминания очевидца боя, командира 1-го взвода 1-й роты этого полка И.М. Фомичева:

«С рассветом 12 июля поднялись и пошли в наступление без артподготовки. Я со взводом шел справа от железной дороги. Со стороны немцев появились два «мессершмитта», которые на бреющем пролетели вдоль боевого порядка нашего полка и удалились. Мы вышли на открытое поле, и тут немцы накрыли нас артиллерийским огнем. Появились убитые и раненые. Не очень соображая, что происходит, так как стоял сплошной грохот разрывов, кричали раненые, я ползал вдоль цепи взвода и перевязывал раненых. Пальцы рук слипались от крови.

Через некоторое время (часов у меня не было) увидел, как через цепь полка проходит волна наших танков. Я приготовился идти за ними, но команды «Вперед!» не было. Прошла вторая волна наших танков, снова команды нет. Прошла третья волна танков с автоматчиками на броне и только после этого дали команду: «Вперед!»[270].