Глава XLIII. Стив Вагнер выбирает карьеру

Когда были оформлены все документы, Патриция Берд перед тем, как отпустить Стива с миром, имела с ним долгую беседу. Что он последние два с половиной года плохо учился — в этом его вины нет: живя с матерью, он учился на четверки и пятерки, а потом у него просто условий не было. Она это хорошо понимает. Но наверстать упущенное у него вряд ли получится. Очень хорошо было бы, если бы он после школы получил хорошую рабочую профессию. Он ведь парень смышленный, пойдет в технический колледж или на хорошие технические курсы, станет автомехаником, электриком, мастером по холодильникам. Плохо ли? Вот ее муж — сантехник. Вроде бы и незавидная работа — в чужих унитазах ковыряться, но ее муж зарабатывает девяносто тысяч долларов в год! Дом они уже выплатили. Теперь оба вкладывают по максимуму в пенсионный план 401(k), а на все свободные деньги приобретают облигации Государственного Казначейства. Они уже к пятидесяти годам будут хорошо обеспеченными людьми, а к пенсии так и вообще станут настоящими буржуями. Плохо ли? Стив соглашался, что это, конечно, очень хорошо.

Впрочем, Патриция была не единственной, кто пытался помочь Стиву составить хороший жизненный план. Четырехлетнее пребывание в тюрьме сильно повлияло на Брюса: он теперь любил поговорить за жизнь и поучить мОлодежь жизни.

«Человек должен иметь две профессии — официальную и теневую. И он должен их держаться. Вот я, например, отличный официант и отличный шулер. И пока я держался своих двух профессий, все было нормально. А как только я начал строить воздушные замки и захотел быстро разбогатеть, я присел на семь лет. И это огромное счастье, что мое карточное мастерство помогло мне выбраться оттуда всего через четыре года!

И я тебе, Стив, так скажу: я официант экстра-класса и играючи зашибаю полторы-две сотни баксов в день одними только чаевыми. Ты, конечно, так не сможешь, но восемьдесят-сто баксов в день тебе обеспечены, да плюс бесплатные харчи. Лучшей официальной профессии я тебе и не назову!»

Стив не спорил с дядькой, хотя и считал, что прислуживать халдеем каждому чмошнику — западло. Да и о здоровье надо смолоду думать. Дядьке вон всего сорок лет, а у него уже и плоскостопие, и спина больная. А что дальше будет?

Стива гораздо больше интересовали взгляды дядьки на «теневые» профессии. И Брюс не разочаровал племянника, щедро делился с ним своим жизненным опытом.

«К чему тебя больше всего тянет, то и надо в себе развивать. Вот меня с десяти лет тянуло к картам. Другие пацаны — кто в прятки играет, кто в баскетбол, кто в настольный теннис, а кто и в шахматы. Для некоторых, самых башковитых, математика и физика были на первом плане. Были и такие, кто всерьез занимался спортом. Один мой одноклассник позже вошел в олимпийскую сборную по плаванию. А я — за карты да за карты. У пацана и память лучше, и зрение острее, и пальцы тоньше. Вот так я сам себя и воспитывал до тех пор, пока в шестнадцать лет не нашел настоящего наставника, земля ему пухом. И в двадцать лет я уже был настоящим Мастером. Вот так-то!»

Стив хотя и перенял у дядьки несколько самых простых приемов, но прекрасно понимал, что настоящим, профессиональным шулером ему не стать: и способностей к этому нет, и пальцы слишком короткие и толстые. Но Брюс рассказывал много интересного не только о себе, но и о своих знакомых. И Стив все это мотал себе на ус.

«Если бы у меня, не дай бог, не было способностей к картам, я бы выбрал бильярд. Там от способностей тоже много зависит, но все-таки не так, как в картах. Один мой знакомый довольно поздно начал, ему уже восемнадцать лет стукнуло, и звезд с неба не хватал. А вот тренировался и тренировался, и к двадцати пяти годам он уже зашибал бильярдом по девяносто тысяч баксов в год! А самое главное — дело чистое, закон не нарушаешь, никто тебя за руку не схватит. Проиграл — значит, проиграл и заплатил. Выиграл — значит, выиграл, и тебе заплатили.

Но есть, конечно, и такие специальности, которые мало кто сможет освоить. Вот я знаю одного мужика, так он мастер по армрестлингу, каких раз, два и обчелся. Силища неимоверная: колоду карт рвет на части, а то возьмет монетку в десять центов, поставит ее между большим и указательным пальцем и двумя пальцами ее сплющит! Ей-богу, я сам видел, и не раз. Так он что делает. Зайдет в бар, где его не знают, и говорит: «Эй, мужики, кто хочет со мной на руках бороться? По деньгам даю фору два к одному! Ты проиграешь — платишь мне пятьдесят баксов. Я проиграю — плачу тебе сто баксов!». А он сам при такой чудовищной силище всего фунтов сто пятьдесят весит, а на вид и еще меньше. Ну, тут же, ясное дело, находится амбал фунтов на двести двадцать-двести сорок, которому охота за пару минут легко срубить сто баксов. Армрестлер наш, ясное дело, может разложить амбала за пять секунд, но изображает борьбу минуты три и наконец побеждает. Амбал без единого звука платит пятьдесят баксов. А наш армрестлер как бы в раж вошел и кричит, что он, мол, и с двумя справится! Он ставит двести баксов против двухсот. Он будет бороться один и одной рукой, а против него пускай выйдут два мужика, вместе против него каждый одной рукой будет бороться. Сейчас же амбал хочет отыграть свои пятьдесят баксов и с прибылью, берет еще одного амбала из своих друзей. Наш армрестлер пару минут изображает ожесточенную борьбу, а потом кладет их обоих, забирает еще двести долларов и уходит.

Ну, он, ясное дело, с детства тренировался. Таких, как он, на весь штат всего несколько человек. Но вот за все время, что он этим занимается, за пятнадцать лет никто ему никаких претензий ни разу не предъявлял, не говоря уже о мордобое. И это несмотря на то, что вся публика